– Путята!
Жрец вырос перед князем мгновенно, словно стоял за спиной, что, впрочем, так и было.
– Спроси его, почему так тихо? Где солдаты?
Тот проквакал, потом вытащил тряпку изо рта пленника. Ромей прокашлялся, затем затараторил без перерыва. Путята внимательно выслушал, после вдруг заулыбался, ударил себя ладонями по бокам. Гостомысл с удивлением проследил за реакцией жреца. Наконец тот произнёс:
– Римский военачальник узнал, что на окраине появились неизвестные варвары, поэтому увёл легионы на защиту берега. Солдаты ушли четыре дня назад. Я так думаю, когда мы появились у берегов островов. И в городе сейчас нет военных вообще. Все, кто оставался, находились на пристани. Так что… – Жрец вновь рассмеялся, и Гостомысл тоже раскатился смехом:
– Так они боятся, что мы придём к ним?
– Разумеется! Потому и забились по своим каменным норам и трясутся в ужасе!
– Тогда чего мы так спешим? – Сунул два пальца в рот, и гавань раскатилась заливистым пронзительным свистом, заставившим воинов замереть. Гостомысл махнул рукой: – Не спешить! Делаем дело спокойно. Потом по городу пойдём. Солдат здесь нет, ушли.
– Гой-да!!! – дружно рявкнули воины в ответ на добрую весть.
Впрочем, погрузка продолжалась в том же бешеном ритме. Обе каторги осели почти по отверстия для вёсел, когда князь отдал приказ прекратить погрузку. Всё равно забрать всё, хранившееся в городе, было нереально. А вот утопить трофейные неуклюжие суда, не приспособленные к таким переходам, как лодьи, можно было легко. Да и скот нужен был.
Князь спокойно поднялся на палубу римского корабля, взглянул на заваленные награбленным трюмы, распорядился:
– Путята, возьми пять человек, выкини лишнее. Будет высокая волна – булькнут наши каторги, как булыжники.
Жрец кивнул и вопросительно взглянул на князя.
– А мы по городу прогуляемся. Интересно взглянуть, как живут ромеи, – ответил тот.
Путята ухмыльнулся:
– А мне любопытно, где ромейки, как Славова жёнка, потом отцов своих детей искать будут?
Оба рассмеялись…
Внезапно жрец резко оборвал свой смех и обратился к князю:
– Я что скажу: у парня девица хоть из дикого народа, да душой чиста. Её Триединый не трогал. А римлянки… Над ними проклятый бог свою тень распростёр. Грязные они. Не телом. Душой. Отравлены насмерть. Учти это, княже, хотя, бывает, и среди гнилья можно доброе семя найти. Правда, редко… – Помолчал мгновение, добавил вполголоса: – И ещё: среди рабов надо людей нашего языка поспрашивать. Может, и найдутся. Сам видишь… – Кивнул в сторону глубоко осевших каторг.
