— Спорим? Ну?
— Я читал об этом вашем обычае. Он называется пари. Я подаю вам руку, а кто-то должен разбить.
— Обойдёмся без этого кого-то.
— Знаете, я не думаю, что сразу смогу вытащить вас отсюда, если здешняя жизнь покажется вам невыносимой.
— Значит так. Мы сейчас вместе пойдём на обед. И я заставлю тебя жрать полусырое мясо и лепёшки грубого помола. Очень грубого.
Студент подал мне руку.
— Всё, — сказал я. — Срок действия нашего пари начался. Запомни: месяц. Тридцать дней.
— А чем я объясню своим преподавателям необходимость вашего возвращения по истечению этого срока?
— Скажи им, что спать не мог, переживал за меня. Совесть тебя грызла. И ты уговорил меня вернуться. К патриотизму взывал, объяснил, что киевскому «Динамо» позарез нужен такой болельщик, ну я не знаю. Придумаешь за месяц.
— Если мне утвердят курсовую, — прошептал этот тип, — то я найду способ оставить за вами деньги. Хотя бы их часть.
— Кстати, о деньгах. Разменяй мне немного на разноцветные ракушки. По курсу.
— Разве что по весу.
— Грабитель, — вздохнул я. — Ладно, давай.
— Всё-таки хорошо, что именно вас машина в отделе статистики выщелкнула на монитор, — возбуждённо заговорил этот тип. — Методом случайного отбора. Я так боялся! Знаете, какие люди бывают?
— Знаю.
— Даже не догадываюсь, что вам сказать на прощание. Как приободрить…
— Слушай, иди ты куда подальше.
Этот тип хлопнул меня по плечу и посоветовал:
— Держитесь.
* * *
Ещё крепкие и жилистые старики мастерили копья, топоры, ножи и скребки. Пыхтя, колотили они камнем о камень, сверлили, прилаживали. Те, что постарше и послабее, плели корзины и считались старейшинами племени. При мне, правда, этот орган управления практически утратил свою власть. Совсем старых и немощных раньше принято было убивать, но я запретил этот обычай.
— Куда делся тот человек, великий вождь? — спросили меня из толпы корзинщиков.
— Не ваше дело. Давно хотел вам предложить: обмажьте корзину изнутри глиной, а когда она высохнет, обожгите всё это дело. Будем с посудой.
— Даром испортим корзину, — вздохнул Старейшина.
— Сплетёте новую. Свистните Наставницу, пусть дети вам глины натаскают.
Мастера-оружейники прислушивались к нашему разговору. Было их трое. Увидев, что я собираюсь уходить, они подошли ко мне.
— Великий вождь, ночи становятся холоднее. Люди, которые спят на улице, под утро замерзают. Пора задуматься об уходе в Зимние Пещеры.
— Ну вот ещё! Мы останемся здесь.
В разговор вмешался Старейшина:
