Петербург встретил их ледяным ветром с Невы и мокрым талым снегом.
Настроение у Крылова было под стать этой погоде. Особенно после доклада у министра.
Тот хмуро выслушал членов Комиссии. Перелистал папку, на обложке которой каллиграфическим почерком писаря было выведено: «Заключение Следственной комиссии по делу о гибели линейного корабля «Императрица Мария».
— Кто автор? — Министр постучал пальцем по столу.
— Крылов… Но после обсуждения принято Комиссией единогласно для дальнейшего направления…
— Что ж, оставьте…
Министр только старался казаться равнодушным. Как только члены Комиссии покинули его кабинет, он начал скрупулезно изучать Заключение.
В докладе подробно описывалось все, что произошло на «Императрице Марии».
Причины? Комиссия останавливалась на трех возникших у нее версиях:
«1. Самовозгорание пороха.
2. Небрежность в обращении с огнем или порохом.
3. Злой умысел».
Рассмотрев подробно первую версию, Комиссия пришла к выводу, что «обстоятельств, при которых известно, что может произойти самовозгорание пороха, не обнаружено». А потому «предположение о самовозгорании пороха является маловероятным».
По версии второй Комиссия высказывалась менее категорично, отмечая «некоторую допустимость предположения о возможности возникновения пожара от небрежности или грубой неосторожности».
Всем известная научная добросовестность Крылова заставила его сделать здесь следующую оговорку:
«Из всей прислуги, находившейся в первой башне, спасся тяжко обожженным лишь один человек, и, значит, высказанное допущение остается лишь маловероятным предположением, причем нельзя даже утверждать, был ли кто-либо в это время в крюйт-камере или нет».
Соображения по версии третьей были перечитаны министром три раза.
«Комиссия считает необходимым разобрать и третье предположение…
Злой умысел — вероятность предположения не может быть оцениваема по каким-либо точно установленным обстоятельствам. Комиссия считает лишь необходимым указать на сравнительно легкую возможность приведения злого умысла в исполнение при той организации службы, которая имела место на погибшем корабле.
а) Крюйт-камеры заперты не были, ибо в них всегда был открыт доступ из самой башни.
б) Башня вместе с зарядным отделением служила жилым помещением для ее прислуги в числе около 90 человек, следовательно, вход и выход из башни кого-либо, особенно в форменной одежде, не мог привлечь ничьего внимания.
в) Чтобы поджечь заряд так, чтобы он загорелся, например, через час или более после поджога и этого совершенно не было видно, не надо никаких особенных приспособлений — достаточно самого простого обыкновенного фитиля. Важно, чтобы злоумышленник мог проникнуть в крюйт-камеру, после же того, как он в нее проник, приведение умысла в исполнение уже никаких затруднений не представляет.
