Из полученного предписания явствовало, что он, Крылов Алексей Николаевич, включен в состав некоей утвержденной по высочайшему повелению Комиссии, председателем которой назначен член Адмиралтейств совета адмирал Н. М. Яковлев.
Крылов хорошо знал Яковлева. Это он был командиром «Петропавловска» в те трагические минуты, когда тот пошел ко дну, унося с собой в пучину находящихся на борту броненосца великого флотоводца и ученого адмирала Макарова и художника Верещагина. «Что ж, — подумал Крылов, — этот человек знает море не понаслышке…»
Он стал читать письмо далее:
«…Вам надлежит в 10 часов утра 8 октября с. г. со скорым поездом отбыть вместе с другими членами Комиссии в г. Севастополь… Для Комиссии выделен специальный салон-вагон… Форма одежды — сюртук при кортике…»
— В чем дело, братец? — удивленно спросил Крылов адъютанта штаба. — Что за Комиссия, создатель?.. И почему я, бросив все дела, должен неведомо для чего мчаться сломя голову в Севастополь?..
— Не могу знать, ваше превосходительство… Все теряются в догадках… Ни адмирал Яковлев, ни начальник штаба, никто ничего не знает… Морской министр сказал, что о причине командировки вы все узнаете по приезде в Севастополь…
— Хорошо, ступай! — отпустил он адъютанта. — Черт его знает, что творится, — проворчал Крылов.
На столе его лежали наброски новой книги о непотопляемости боевых кораблей. Рукопись, что называется, «шла», и отрываться от нее не хотелось. А тут — эта поездка.
«Ладно, на месте разберемся… — Человек решительный по натуре, Крылов быстро находил себя в предлагаемых судьбой обстоятельствах. — В конце концов, идет война, и не обо всем можно писать в депешах…»
Утром 8 октября ровно к десяти утра он был на вокзале. Здесь он снова попытался разузнать, в чем дело и что произошло в Севастополе. Но никто ничего не знал.
Около 10 часов вечера поезд, в котором следовала на юг образовавшаяся «высочайшим указом» Комиссия, подошел к перрону Курского вокзала в Москве.
Адмиралы вышли на перрон поразмяться.
— Смотрите, — удивленно воскликнул Крылов, показывая Яковлеву на состав, стоящий напротив. — Севастопольский скорый!
— Давно, братец, прибыли? — спросил Яковлев стоящего на перроне у севастопольского состава проводника.
— За минуту до вас, ваше превосходительство…
Перрон гудел, как улей. Кто-то кого-то встречал. Кто-то ругался. Сновали носильщики, нагруженные тяжелыми чемоданами.
До адмиралов донесся вдруг разговор:
— А ты знаешь, в Севастополе «Мария» взорвалась.
