Хильда медленно пролетала мимо него, кружась в воздушном танце с облаками. Её волосы, которыми она так гордилась при жизни, плыли за ней невесомым шлейфом под хрустальные звуки клавесина. На конце каждого волоска мерцала крохотная искорка. Не было земли и неба, не было света и тьмы. Был серебристо мерцающий туман. И они. Вдвоём.
Фридрих поднял руку и посмотрел сквозь туманную плоть на самозабвенно отдающуюся несущему её потоку мерцающей музыки жену.
— Где мы? Я тоже умер?
Неспешно повернув голову, словно её оторвали от какого-то важного дела, Хильда прелестно наморщила носик знакомым до боли земным жестом смешливого вызова.
— Если ты ещё раз выпьешь столько же водки, непременно умрёшь.
— Значит, я ещё жив? Тогда где я? Где мы?
Хильда недоумённо огляделась вокруг, глаза её ненадолго приняли знакомое земное выражение. Так она могла бы выглядеть, если бы парижский клошар попытался бы продать ей Мулен-Руж. Ах, наше свадебное путешествие…
Хильда внезапно оказалась одетой в своё свадебное платье, грянул невидимый марш Мендельсона, сквозь серебристый туман проплыла мило хохочущая о своём стайка распустившихся цветов. Гирлянда плюща их садового домика мимоходом сплелась в вензель на свадебном торте, хор колокольчиков ландыша прозвенел хрустально мелодию дверного звонка, прелестная роза обернулась в его сторону и томно послала Фридриху воздушный поцелуй. Звонко и проказливо захихикали лесные фиалки, а гордый эдельвейс лишь окинул людей взглядом несуществующих глаз и отвернулся.
Хильда небрежно и самую чуточку досадливо повела плечами, живой гербарий исчез, снова послышался клавесин, а глаза её приняли прежнее, отсутствующее выражение.
— Разве это так важно, Ганс? Или Фридрих? Кто ты теперь, Ганс?
— Не знаю, — ответил Фридрих и повторил её слова: — Разве это так важно?
— Ты изменился Ганс. Понимаешь? Ты уже никогда не станешь прежним.
— Ну и что? — пожал плечами Фридрих. — Ты тоже изменилась, Хильда.
— Я? Ах, да, — Хильда небрежно повела плечами. — Но это же так естественно…
— Ты что-то хотела мне сказать?
— Я? Ах, да. Конечно. Благодарю тебя, что ты не обидел нашу дочь.
— Значит, там, в бане, была она?
— Не полностью. И только на короткое время. Но всё равно, спасибо тебе.
Фридрих оглянулся. Везде, куда ни проникал его взор, было только одно: серебристо мерцающий туман. Ад? Рай? Чистилище? Великое Бардо?
