Нет, сами могилы не были разрушены больше, чем их разрушило время. Но вот вокруг — вокруг надгробий в изобилии валялись пустые шприцы наркоманов, использованные презервативы, раздавленные пластиковые стаканчики, а также бездна пробок от бутылок и осколки стекла. Целые бутылки, как это было принято в обновлённой России, собирали всё те же вездесущие бомжи.
Фридрих выпрямился, глаза его сверкнули, ноздри раздулись, кулаки сжались. Достаточно равнодушно относившийся к религии, он был до глубины души оскорблён этим…
Сев в кабину, быстро и ожесточённо пролистал свои записи, после чего обратился к водителю по-русски:
— Вы есть оскорблять мёртвый враг?
— Чего? — не понял водитель.
Фридрих выскочил из машины, распахнул настежь дверцу со стороны водителя, вытащил за руку не сопротивлявшегося этому русского, и потащил своего работника на территорию кладбища.
— Was ist das? Что есть это?
Водитель довольно равнодушно оглядел неприглядную картину и переспросил:
— А чё?
Фридрих заглянул в глубину его глаз… Но не увидел там ничего, кроме искреннего недоумения. Его работник и в самом деле не понимал причины возмущения своего работодателя!.. И слова немца «ехать русский кладбище» тоже воспринял спокойно, только спросил «на какое»?
— Любой русский кладбище.
— Любой так любой, отвезём, чего ж не отвезти, коли деньги платят…
И они посетили по очереди ТРИ русских кладбища в черте города.
И везде наблюдалась одна и та же картина: большее или меньшее количество шприцов, презервативов, осколков стекла…
— Что случиться кладбище?
— А что случилось? Народ гуляет.
— Гулять — кладбище? Что случиться Россия?
Водителя, как показалось Фридриху, наконец-то немного разобрало.
— А демократия, мать твою, случилась! — рявкнул он, совершенно не заботясь о том, понимают ли его.
— Демократия есть хорошо, — сказал Фридрих. — Демократия народ гулять есть. Но народ есть гулять клуб, разный место танец.
Водитель повернулся лицом к Фридриху, с размаху шлёпнул левой ладонью по правому бицепсу, отчего его правая рука согнулась в локте, и внушительный кулак водителя закачался где-то посередине между его носом и носом немца.
— Вот русский гулять клуб! — рявкнул водитель, вертя задранным кулаком. Потом быстро-быстро потёр большой, указательный и средний палец друг о друга.
— Мани, мать твою, мани, бля, нету! Клуб, место танец — мани-мани давай! Новый русский мани-мани на кармане!
Водитель сопровождал свою речь изощрённой, но доступной для понятия жестикуляцией: шлёпал себя по карману, выворачивал оба кармана, отчего казалось, что у его штанов вырастали уши, и, конечно же, время от времени повторял жест с бицепсом и кулаком.
