Я отметил, что фронтальный бронелист русского танка представлял собой большой треугольник литой стали, напомнивший мне заостренную часть наковальни, и этот дьявольский клин был направлен теперь точно на нас. Сидевший в башне Вильф выпустил три снаряда за 10 секунд,
[33] так что заряжающий Штанг только успевал, ругаясь, подавать снаряды в орудие с поразительной быстротой. Два раза наши снаряды срикошетировали от башни русского танка, но на третий раз снаряд из германской стали все-таки вонзился в броню русской машины, его трассер продолжал гореть там красным цветом. Дальше за ИС я увидел «Тигр», неподвижно стоявший на земле, из его моторного отсека вырывалось пламя. За ним стоял еще один из наших «Тигров», крышки его люков были откинуты, и из него выбирался экипаж в горящей униформе.
Внезапно мой прибор наблюдения весь покрылся трещинами – мы получили попадание по корпусу от русского танка, стоявшего перед нами. Я почувствовал еще одно попадание в башню нашего танка и услышал долгий стон кого-то из членов башенной команды, после чего раздались несколько резких команд Хелмана. Еще один снаряд попал в нижнюю часть переднего броневого листа, этот удар отбросил меня на спинку моего сиденья. В ушах у меня стоял сплошной звон, я не мог ничего видеть сквозь покрывшееся трещинами стекло смотрового блока, сквозь отдельные фрагменты можно было различить только краснеющее небо.
Я почувствовал, как Хелман пнул меня сапогом в спину, и этот острый носок его сапога привел меня в чувство.
Сидевший справа Курт крикнул мне:
– Да выбей ты это стекло ко всем чертям, Фауст! Орудие не работает, и Хелман велел тебе таранить этого русского.
Я отстегнул фиксирующие зажимы, крепившие стальную рамку, в которую был вставлен стеклянный блок, и вытолкнул весь смотровой прибор наружу, на передний броневой лист. Струя холодного воздуха ворвалась в корпус танка, неся с собой снег и кристаллики льда,[34] а потом и металлическую крошку, когда новый снаряд попал в броневой лист, выбив из него рой металлических осколков.
Чувствуя, как несколько осколков врезались мне в лицо, я двинул «Тигр» прямо на русский танк, направляя его на корпус противника и стараясь удержаться на прямой линии, несмотря на неровную поверхность степи. Я не мог понять, почему прекратил вести огонь наводчик, – но, вспомнив тот крик боли, который раздался из башни, когда в нее попал снаряд ИС, понял, что кто-то, по всей видимости, был там ранен. Не имея возможности стрелять из нашей пушки, мы могли теперь только использовать в качестве оружия инерцию 60 тонн нашей массы и мощь майбаховского мотора для таранного удара – а в качестве альтернативы только покорно ждать, когда нас расстреляют враги.
