Позади меня царило молчание, но я не оборачивалась.
– Только подумай, Доггер, обо всех этих атомах водорода и кислорода, соединивших руки и танцующих в хороводе, формируя шестистороннюю снежинку. Иногда они собираются вокруг частички пыли – так написано в энциклопедии, – и тогда имеют неправильную форму. Горбатые снежинки. Представь себе!
Он слегка шевельнулся, и я продолжила:
– Подумай о миллиардах триллионов снежинок и о миллиардах триллионов молекул водорода и кислорода в каждой из них. Интересно, кто написал законы для ветра и дождя, снега и росы? Я пыталась понять, но от этого у меня голова идет кругом.
Я видела отражение Доггера в тройном зеркале трюмо Харриет, когда он медленно поднялся на ноги и выпрямился, безвольно уронив руки вдоль тела.
Я отвернулась от окна, взяла его за руку и подвела спотыкающегося Доггера к украшенной рюшами кровати Харриет под балдахином.
– Присядь, – сказала я. – На минутку.
Удивительно, но Доггер послушался и тяжело опустился на край кровати. Я думала, он воспротивится от одной мысли о том, чтобы сесть в отцовском храме Харриет, но, видимо, смятение в его мозгу было так велико, что он не стал возражать.
– Вытяни ноги, – сказала я ему, – пока я соберусь с мыслями.
Я подложила холм из белоснежных подушек под его спину.
С леденящей медлительностью Доггер откидывался назад, пока не принял то, что хотя бы на вид казалось удобным положением.
– «Стылая вода», так мы можем ее назвать, – сказала я. – Имею в виду книгу. Да, вероятно, это будет более привлекательно. «Стылая вода» – мне это нравится. Полагаю, некоторые люди купят ее, думая, что это детектив, но это хорошо. Какое нам дело, верно?
Но Доггер уже спал, его грудь тихо вздымалась и опускалась, и, если слабый изгиб уголка его рта не был признаком зарождающейся улыбки, возможно, он указывал на утихающее горе.
Я укрыла его до подбородка шерстяным одеялом и вернулась к окну, и простояла там целую вечность, глядя в сгущающийся мрак, в холодные ветреные вселенные водорода и кислорода.
Пять тридцать. Начали прибывать жители Бишоп-Лейси. Первыми оказались две мисс Паддок, Лавиния и Аврелия, хозяйки чайного магазинчика Святого Николая.
Невероятно, эти две скрипучие развалины прошли милю по глубоким снежным заносам, и теперь их круглые лица горели красным огнем.
– Мы не хотели опаздывать, поэтому вышли рано, – сказала мисс Лавиния, одобрительно рассматривая разукрашенный вестибюль. – Очень, очень шикарно, не так ли, Аврелия?
