После обеда, когда они вернулись в зал, лорд Ротвин сказал:
– Я знал, что драгоценности подойдут вам. Они принадлежали моей матери. Она говорила мне, что, когда была молода, это были ее любимые украшения.
– Они прекрасны! – сказала Лалита. – Очень любезно с вашей стороны разрешить мне надеть их.
– Это мой подарок вам! – спокойно произнес лорд Ротвин.
Она посмотрела на него с удивлением, а он добавил:
– У меня для вас есть и другой подарок.
– Но вы… не… должны… я… имею в виду… вы… не можете… – Лалита запнулась.
– Я хотел бы отблагодарить вас за вашу заботу обо мне. К тому же, если бы не вы, возможно, мои раны были бы куда серьезнее.
Лалита задрожала при страшном воспоминании, и он поспешил сказать:
– Не стоит больше ни говорить, ни думать об этом. Нам надо обсудить много других вещей.
Лалита немного застенчиво проговорила:
– Не… знаю, как… благодарить… вас. Но и у меня для вас есть подарок.
– Для меня? – спросил лорд Ротвин с удивлением.
– Не особенно ценный, – ответила Лалита, – но я надеюсь, что он будет вам приятен. – Она достала из ящика секретера бумаги, которыми занималась всю прошлую неделю. – Я восстановила стихотворение лорда Хадли, – сказала она, – мне пришлось домыслить лишь несколько слов, которые не очень важны. – Лалита развернула бумагу, которую держала в руке, и мягким голосом прочла:
Зов сердца – зов любви,
И небом я клянусь,
Что вечна любовь моя,
Лишь бы сердце твое позвало мое.
– Как хорошо, что вы восстановили его, – сказал лорд Ротвин. – Лорд Хадли выражает себя в нем весьма красноречиво.
– Возможно, он и не Байрон, – улыбнулась Лалита, – но я представляю себе, как эти строки взволновали ту, которой были адресованы.
– Вы думаете, ее сердце позвало его? – тихо спросил лорд Ротвин.
Почему-то она не сразу нашлась что ответить, и он проговорил уже другим тоном:
– Теперь позвольте мне вручить вам еще один подарок, взамен тех восхитительных набросков, что вы сделали для меня.
– Я хотела… позабавить вас.
– Вам это удалось! Те, что я хочу подарить вам, не рассмешат вас, но, думаю, понравятся.
Он протянул Лалите маленькую папку. Внутри ее оказались три карандашных рисунка.
Первый рисунок был эскиз «Бегущий юноша» Микеланджело.
– Как он красив! Просто невероятно красив! – с восхищением произнесла Лалита.
Следующий рисунок изображал пейзаж, выписанный так детально, что его можно было бы разглядывать часами.
– Это творение Питера Брейгеля, – сказал лорд Ротвин. – Но я уверен, что больше всего вам понравится третий рисунок.
