Лалита боялась пошевелиться, боялась даже дышать, но ощущение его близости пробудило в ней странное чувство, которого она никогда не испытывала прежде. Она безмерно любила его, но сейчас она испытывала еще и материнскую нежность к этому сильному и бесстрашному мужчине, такому недосягаемому для нее. Ей хотелось бы избавить лорда Ротвина от всех жизненных невзгод. На какой-то миг ей показалось, что это ребенок, которого она должна защитить от горя и страданий.
Ее руки обнимали его, Лалита слегка наклонилась и коснулась губами его волос. Они были мягкими и шелковистыми. Девушка испугалась собственной смелости. Но он никогда об этом не узнает, думала Лалита. Зато она, даже когда лорд Ротвин уже забудет ее, будет помнить ощущение тяжести его головы на своей груди.
Она не спала и не двигалась, хотя рука ее занемела. Она познала такое упоение и восторг, которые каким-то образом вознаграждали ее за прошлые страдания. И никто, даже Софи, не сможет у нее этого отнять. Всю оставшуюся жизнь она будет хранить это воспоминание в своем сердце.
Как только Нед подошел к двери хижины, лорд Ротвин пошевелился и сел прямо. Лалита встала, с трудом шевеля затекшей рукой, и спросила:
– Вы нашли карету, Нед?
– Да, и причем удобную, миледи!
– Это хорошо!
– Помогите мне встать на ноги, Нед! – приказал лорд Ротвин.
Грум поспешил ему на помощь, а Лалита, накинув плащ, пошла к карете.
Когда они достигли Ротвин-Хауса, лорду Ротвину помогли подняться по лестнице, а Лалита, настояла, чтобы грум сразу же отправился на поиски хирурга.
– Его светлость обычно приглашает мистера Генри Клайва, миледи, – уведомил ее дворецкий. – Он один из врачей, пользующих его королевское высочество.
– Тогда попросите, чтобы он прибыл как можно скорее! – сказала Лалита. – А кто личный врач его светлости?
– Сэр Уильям Найтон, тоже один из врачей его королевского высочества.
За обоими докторами послали, и только после этого Лалита, утомленная и измученная, пошла спать.
Она проспала до полудня, а когда проснулась, увидела, что из Рот-Парка приехала Нетти и привезла с собой Рояла.
Нетти немедленно установила свои правила, которым Лалита была вынуждена беспрекословно подчиниться. Несмотря на все ее протесты, в течение трех дней ей было велено оставаться в постели. Потом ей позволили недолго погулять в саду, который окружал Ротвин-Хаус. Наконец ей разрешили читать и даже заняться поэмой лорда Хадли, но ничем более.
– Мне уже лучше, Нетти! – возражала Лалита, но, честно говоря, она все еще чувствовала слабость и вялость.
