Над парадной дверью на каменной плите были высечены слова: «Этот дом был построен Иниго, первым лордом Ротвином, не только из кирпича и дерева, но и его умом, воображением и сердцем. Воздвигнут в лето Господне 1678».
– Я прекрасно понимаю эти слова.
– Именно так строите вы? – проговорила Лалита.
– Да.
Ей захотелось спросить, есть ли и в ее возрождении доля его ума, воображения и сердца, но она была слишком застенчива.
Затем лорд Ротвин повел ее в свою огромную библиотеку, где прекрасная роспись потолка и тысячи книг в разноцветных переплетах придавали стенам слегка фантастический облик благодаря смешению цветов. От волнения у Лалиты захватило дыхание.
– Я… если бы… вы позволили… почитать некоторые из них?
Он сделал широкий жест рукой.
– Все они ваши!
– Даже не верится! – сказала она чуть слышно. – Последние годы… мне не позволяли читать.
– Не только читать. Вас морили голодом.
– Но теперь я стараюсь есть все, что мне говорят. Я пью молоко галлонами, хотя и не люблю его.
– Я тоже, – признался лорд Ротвин. – Но Нетти всегда настаивала, чтобы я допивал кружку до конца, так что и вы должны делать так, как она велит. – Лалита засмеялась. – Она добрая, но очень решительная. Поэтому я так хорошо воспитан! – пошутил Ротвин, но Лалита ответила серьезно:
– Она чрезвычайно гордится вами и уверена, что все хорошее в вас – от нее.
– Пожалуй! А плохое? – Он посмотрел на Лалиту, улыбаясь слегка цинично.
– Я думаю, – проговорила она медленно, – что, возможно, вы… гордитесь сходством с вашим предком.
– Вы имеете в виду сэра Хенджиста? – спросил лорд Ротвин. – Что вы знаете о нем?
– Я кое-что читала, в том числе стихотворение о его гневе.
– Так вот почему вы просили меня не проклинать Софи! Вы полагали, что это принесет несчастье ей или мне?
– Вам обоим. Я верю, что гнев, ненависть могут повредить тем, кто их испытывает.
– Вижу, я должен быть осторожен, когда сержусь в вашем присутствии! – произнес лорд Ротвин и заметил, что Лалита бросила на него неспокойный взгляд. В душе девушки все еще жил страх. Она, как животное, с которым долгое время безжалостно обращались, всегда ожидала удара.
Зато были обстоятельства, которые делали Лалиту счастливой, и главное из них – привязанность маленького английского спаниеля.
У лорда Ротвина было несколько спаниелей и мраморных догов, которые следовали за ним повсюду, куда бы он ни шел, бросались к нему, виляя хвостами, как только он входил в комнату. Но этот спаниель в первый же день, когда она спустилась вниз, подбежал к Лалите. Она почувствовала прикосновение его прохладного носа к своей руке и наклонилась, чтобы приласкать его.
