– Чистое удовольствие! – не уставала нахваливать наливку Анни.
Алсид кивнул, поворошил кочергой угли в очаге, потом подбросил в огонь дубовое поленце.
– Помните наш давешний разговор, мадам Анни? – наконец спросил он. – Вышло по-вашему: вчера днем жена доктора и вправду приходила повидаться с господином кюре! Я как раз убирался в церкви, у самого порога. Входную дверь оставил приоткрытой, словно бы говоря: «Я не прячусь, но если хотите посмотреть, тут я или нет, то придется зайти внутрь!» Не мог же я на самом деле стоять на пороге и смотреть! Также в ризнице нужно было навести порядок. И посмотрите, что я нашел между фиолетовой епитрахилью, что наш кюре надевает на мессу, и вышитым стихарем? Носовой платочек, только очень грязный! Наверное, кто-то на него наступил.
И он с победным видом предъявил собеседнице обшитый кружевом кусочек белого полотна. Анни схватила его и поднесла к глазам, чтобы получше рассмотреть.
– Ну, что я говорила? – торжествующе вскричала она. – На уголке вышиты инициалы «М» и «С»! Вы думаете то же, что и я, Алсид? Неужели эта парочка устраивает свидания и в стенах храма Божьего?
– Что вы такое говорите! Кто-то наверняка подобрал платок в церкви, кто-то из мальчишек из хора, а потом выбросил! – предположил он.
– И сколько времени мадам де Салиньяк была в пресбитерии? – спросила служанка, продолжая хмуриться.
– Часа два, не меньше! Я успел сходить домой, набрать на чердаке фасоли, потом вернулся к дому священника, поднялся по лестнице и поставил корзинку под дверью. Я слышал, как они разговаривают, но не разобрал ни слова.
– Наверняка заперлись вдвоем в спальне…
Ризничий потер нос тыльной стороной руки. Вся эта история ему решительно не нравилась, потому что он искренне уважал Ролана Шарваза.
– Может, им надо было поговорить? О причащении маленького Жерома, к примеру, – предположил он. – Кроме того, что плохого в том, если они даже и проговорили пару часов? Все-таки кюре – друг семьи, и вообще…
– Странная это дружба, как по мне, – возразила Анни. Рассказ ризничего убедил ее в том, что обещаниям Шарваза верить нельзя.
– Еще наливки? – предложил Алсид. – Вы расстроились, мадам Анни, это сразу видно!
На этот раз Анни осушила стакан залпом. Раскаяние, которое разыграл перед ней отец Ролан, обвинения в адрес красавицы Матильды – по его словам, коварной соблазнительницы, – все это было свежо в памяти. «Думает, что меня так легко провести!» – вертелось у нее в голове.
