Эрнест встретил мать с распростертыми объятиями, но сразу заметил, что она бледна и в расстроенных чувствах.
– Матушка, что случилось? Ты не заболела? Если так, не стоило утруждать себя долгой дорогой!
– Я не больна, не волнуйся, просто расстроена. А теперь дайте я вас расцелую, и все пройдет!
Эльвина, красивая молодая женщина, растроганно смотрела на мать. Рядом был и ее муж, Патри́с Герен.
– Мамочка, милая, Эрнест прав, ты выглядишь больной, – сказала она. – Расскажи, что тебя беспокоит, но прежде присядь. К твоему приезду я испекла пирог с яблоками, а Патрис купил бутылочку вен-кюи.
Все сели за стол, и каждый член семьи пытался развлечь Анни анекдотами и новостями квартала, заставить ее улыбнуться.
– Не стоит волноваться на мой счет, дорогие дети! Дорога не показалась мне приятной, но я так рада оказаться дома, с вами, что не хочется вспоминать о плохом. Знали бы вы, как славно снова очутиться в компании любящих тебя родных! Как приятно снова вас всех увидеть!
– Мамочка, рассказывай! – попросил Эрнест. – Не может быть, чтобы это было что-то серьезное.
– В Сен-Жермен бог знает что творится, и мне это не по душе! – выпалила Анни, в то время как щеки ее окрасились багровым румянцем. – И некому было открыть душу! Всю дорогу я думала, как приеду и все вам расскажу, а теперь и не знаю, стоит ли…
Эльвина ласково погладила мать по плечу.
– Я согласна с Эрнестом. Это не может быть что-то уж очень серьезное.
– Не знаю, что вы называете серьезным, дети! – вспылила несчастная мать семейства, которую тайна по-настоящему тяготила. – Но если я не расскажу все по порядку, вы ничего не поймете.
– Мы тебя внимательно слушаем, матушка, и никуда не торопимся. Рассказывай! – подбодрил ее Эрнест.
– Все дело в кюре, Ролане Шарвазе. Господи, только подумать, что он носит сутану и служит обедню! Он обманывает своих прихожан, а заодно думал обвести вокруг пальца и меня. Эльвина, ты помнишь мадам де Салиньяк, жену доктора из Сен-Жермен?
– Помню. Молодая красивая дама. Она приезжала в Ангулем в конце июля.
– Так вот, представьте, последние десять дней я только и делала, что носила записки от кюре к этой мадам де Салиньяк. Не раз и не два, а по нескольку раз в день, в любую погоду! Разве это не странно? Я же не сводня какая-нибудь… Не дело для порядочной женщины – быть на посылках. И слышали бы вы кюре, когда он давал мне очередную записку! – И она как могла изобразила сперва голос мужчины, а потом и молодой служанки: – «Анни, быстренько отнесите это мадам де Салиньяк!» А в доме доктора меня встречает служанка и оставляет мариноваться на пороге: «Подождите здесь, сейчас я принесу ответ!»
