– В понедельник. Завтра мне предстоит отслужить утреннюю службу, а вечером – мессу.
Матильда побелела как полотно. Сославшись на внезапную мигрень, она встала из-за стола и отправилась в кухню, где Сюзанна грела воду.
– Мадам, вам нездоровится? Вы такая бледная!
– Мне нехорошо, Сюзанна, пойду прилягу… Приготовь ромашковый настой и принеси его наверх, в спальню. И передай гостям мои извинения.
Кюре сразу же все понял. Его возлюбленная удалилась к себе, давая понять, что разгневана и опечалена. Поэтому он и решил объявить о поездке перед хозяевами дома и их гостями. То был способ избежать неприятной сцены.
«Матильде не следовало так себя вести! – разозлился он. – Будь я ее мужем, я бы что-то заподозрил!»
Он откланялся раньше обычного, к огромному сожалению доктора.
– Нам будет вас недоставать, мой дорогой друг!
Пожимая руку человеку, которому наставлял рога едва ли не ежедневно, Шарваз нехорошо усмехнулся. Но и теперь никто не обратил на это внимания.
* * *
Анни Менье приглядывала за тушившейся фасолью, когда в дверь пресбитерия постучали. Утренняя служба давно закончилась, и кюре в своей комнате собирал вещи в дорогу.
– Кто бы это мог быть? – пробормотала она, не спеша направляясь к двери.
И очутилась нос к носу со служанкой Салиньяков. Сюзанна протянула ей запечатанный конверт.
– Для вашего господина! – быстро проговорила девушка. – Мне велено подождать ответ.
– Тогда входите. Отец Ролан собирает багаж, но я его позову.
Сюзанна вошла в комнату и обвела ее презрительным взглядом. Судя по всему, уборкой служанка кюре особенно себя не утруждала. «Интересно, она сегодня заметала? В углу соломинка, а на буфете… Неужели пыль? Мадам права, эта толстуха – настоящая лентяйка! Или соврала насчет своего возраста, раз так быстро устает».
Анни, которая разговаривала с хозяином через приоткрытую дверь, обернулась и сделала знак подождать. Наконец она вернулась и подала девушке маленький синий конвертик.
– Вот ответ. Вам, наверное, надо спешить домой, мадемуазель Сюзанна, накрывать стол к обеду!
Молоденькая служанка как раз спускалась по лестнице пресбитерия, когда церковный колокол начал отбивать полдень.
В своей спальне Шарваз перечитывал послание Матильды, которое планировал спрятать в саквояже под нательным бельем и увезти с собой. Оставлять компрометирующее письмо в пресбитерии нельзя было ни в коем случае.
Любовь моя!
Почему ты поступил со мной так дурно? Если бы я раньше узнала, что ты планируешь уехать, я бы устроила так, чтобы мы хоть на час остались наедине. Ночью я почти не спала, но даже плакать не могу, чтобы не побеспокоить Колена.
