— Понятие знакомое, но мы такое ещё не изобрели, — с сожалением вздохнула Пи.
Из лифта-телепорта мы вышли в уже знакомый коридор, прошли в уже знакомую гостиную-кабинет, где сидели совершенно незнакомые люди.
Их было трое.
Один, одетый во что-то бесформенно-мешковатое, был мелкий и суетливый, крайне неприятный тип с бесцветными редкими волосами (судя по всему, ещё и немытыми) и бегающими глазками. Перед нашим появлением он, похоже, нарезал круги по гостиной. Завидев же посетителей, кинулся к нам, что-то невнятно тараторя, — переводчик за ним не успевал, или просто не понимал, что именно он говорит, — врезался в идущего первым «товарища полковника» и, отскочив, опять невнятно что-то пробормотал и замер, не сводя с нас взгляда.
Второй, одетый в белую рубашку с длинным рукавом, короткую жилетку, брюки и ботинки, при виде этой сцены недовольно поморщился и поднялся, приветствуя вошедших коротким вежливым поклоном. Это был мужчина лет пятидесяти пяти, невысокий, подтянутый, совершенно седой, с ухоженной бородкой и с какой-то странной конструкцией на голое, внешне представлявшей собой металлический тонкий обруч в два пальца шириной с какими-то широкими вставками на висках. Этот человек в целом производил благоприятное впечатление, хотя холодный и лишённый всякого выражения остановившийся взгляд здорово напрягал. Правда, через пару секунд я сообразил, что взгляд этот никак не определяет его характер: мужчина просто был слепым. Надо полагать, обруч на голове был призван это компенсировать.
А третьим был человек ещё более неординарной наружности. Начать с того, что он обладал ростом явно больше двух метров при ширине примерно в полтора меня, и всё это было отнюдь не излишками веса, а мышечной массой. Кроме того, примечательна была и его причёска, — светлые очень длинные волосы были собраны в высокий хвост, — и лицо с тяжёлой челюстью, упрямо насупленными бровями и кривым, будто сломанным когда-то носом. И всё это дополнялось чистыми, ясными, почти детскими голубыми глазами; наверное, в детстве он был очень милым ребёнком. А в целом этот третий показался мне чем-то неуловимо похожим на Яронику. Может, как раз этими самыми глазами?
— Здравствуйте, — с улыбкой поприветствовал всех троих Алекс.
— Привет, Конфетка, — радостно осклабился тот самый, третий, вставая с места и подходя к командиру корабля. Судя по тому, что на прозвище тот никак не отреагировал, оно было старым и привычным.
