— Где качели? — спросила она.
Качели были любимым местом у детей Роганов. Туда они отправлялись, когда он нуждался в ее совете — когда ему было двенадцать, а ей — двадцать, и она была старшей классной кузиной Келли, разбирающейся в подростковых вопросах.
— Все там же. Дубы выросли, и ты не сможешь увидеть их с балкона. — Коннор обернулся, поставил перед ней чашку, и сел напротив.
— Было время, когда ты заставлял чашки плыть по воздуху, — заметила она.
— Я больше не играю в игры. Во всяком случае, не в те, что ты помнишь. Зачем ты пришла?
Кофейная кружка обжигала ей пальцы. Она поставила чашку, даже не заметив, когда успела взять ее в руки.
— Ты смотрел новости?
— Да.
— Тогда ты знаешь о поджоге в Первом Национальном Банке.
— Да.
— В пожаре погиб охранник. Его навещали жена и двое детей, все трое сейчас в больнице. Охранник был полицейским в отставке. По записи с камер наблюдения определили двух поджигателей: Адама Пирса и Гэвина Уоллера.
Он ожидал.
— Гэвин Уоллер — мой сын, — безжизненно произнесла она. — Мой сын — убийца.
— Я знаю.
— Я люблю моего сына. Я люблю Гэвина всем своим сердцем, и, не раздумывая, отдала бы за него жизнь. Он не злой человек, а шестнадцатилетний ребенок. Гэвин пытался найти себя, но вместо этого нашел Адама Пирса. Ты должен понимать — дети идеализируют Пирса. Он их антигерой — парень ушел из семьи и сколотил себе банду мотоциклистов. Плохой парень и харизматичный бунтарь.
В ее голосе зазвучала злость и горечь, но она ничего не могла с этим поделать.
— Он использовал Гэвина для совершения этого зверства, и теперь мертв полицейский. Жена офицера и двое детей получили сильные ожоги. Они убьют Гэвина, Коннор. Даже если мой сын выйдет к ним с поднятыми руками, копы его пристрелят. Он убил полицейского.
Коннор отпил кофе. Его лицо было совершенно спокойно, и она не могла его прочитать.
— Ты ничего мне не должен. Мы не разговаривали двадцать лет, с тех пор как семья от меня отреклась.
Келли сглотнула снова. Она отказалась выходить замуж за незнакомца с правильным набором генов, заявив им, что хочет сама управлять своей жизнью. Они уступили и вышвырнули ее, как ненужную вещь… нет, не думай об этом. Думай о Гэвине.
— Будь другой выход, я бы не стала тебе досаждать. Но у Тома нет связей. Мы не обладаем властью, деньгами или могущественной магией. Никому нет до нас дела. У меня остались лишь наши детские воспоминания. Тогда я всегда приходила тебе на выручку. Пожалуйста, помоги мне.
