— Пойдем мы, пожалуй.
— Иди, начальник, иди, — ощерился гнилыми зубами бомж.
— Гостей своих приструни, — велел, не оборачиваясь, Богданов.
Игорь обернулся, но дергаться, согласно распоряжению, не стал. Тем более, что четверых оборванцев, тощих и жалких, его начальник мог раскидать как щенят, решил про себя Игорь. Правда, все были вооружены солидными палками, а у одного, в придачу, имелся нож, но Игорь предпочел не задумываться над этим обстоятельством.
— Извини, начальник, — развел руками бомж. — Если они что с тобой сделают, то я, типа, не при чем. Никто ничего не докажет. Я даже в ментовку и скорую сам звякну.
Богданов молча достал из наплечной кобуры пистолет, снял с предохранителя и демонстративно передернул затвор. После его действий путь очистился секунды за две, и Игорь, которого Богданов вперед себя вытолкал на воздух, пытался отдышаться. Он был уверен, что теперь запах останется с ним навечно, а форму придется выкинуть, ее теперь точно не отстираешь, но Богданов, не давая ему опомниться, потащил к машине, и только отъехав на пару километров и притормозив у обочины, откинулся на спинку сиденья и облегченно выдохнул.
— Понял, кто этот гад? — прикрыв глаза, спросил он у Игоря.
— Нет. Вообще не пойму, чего ты из-за него так дергаешься? — спросил Игорь, обнюхивая рукав, пытаясь определить интенсивность запаха.
— Э, брат… — начал было Богданов.
— Это старая история? — тут же встрепенулся Игорь, вспомнив, что уже слышал от начальства эту присказку.
— Какая… Тьфу на тебя, — опомнился Богданов и продолжил другим тоном. — Слушай сюда, боец, эта тварь, — он ткнул пальцем в сторону заброшенного барака, — собирает стаи себе подобных и составляет что-то вроде единого организма.
— Саш, — осторожно позвал Игорь, — ты, часом, не переутомился?
— Тьфу два раза, — грустно усмехнулся Богданов. — Зря так смотришь, я серьезно. Он, типа, голова, а остальные подчиняются.
— То есть, они для него руки-ноги?
— Соображаешь. Но не только руки-ноги, еще и печень, легкие и прочие внутренние органы. Уж не знаю как, но он свое здоровишко за их счет поправляет.
— Да ладно.
— Ну. На всех влиять не может, под его «обаяние» попадают только алкаши, нарики, психи, ну и прочие с ними.
— Тогда почему ты его не арестуешь?
— На каком, интересно, основании? К тому же ведет он себя тихо, в криминал больше не лезет, а этих вот, с помойки, он, считай, от голодной смерти спасает.
— Ты сказал «больше не лезет», — уличил бдительный юноша.
