— Странность видишь? — спросил Богданов, и Игорь вздрогнул от неожиданности.
— Вроде нет. Только то, что дорогое тут все.
— Вот это как раз нормально. Знаешь, сколько зарабатывает хороший провидец или прочий хиромант?
— Нет, — признался Игорь. — А сколько?
— Не скажу, — засмеялся Богданов, — а то еще двинешь на темную сторону, ищи тебя потом. Ты смотри, смотри.
Внимательно присмотревшись, Игорь ничего особенного не заметил, кроме отсутствия гадальных принадлежностей.
— А как он гадал? Тут ни карт, ни хрустального шара. Самое колдовское тут только картинка красивая.
— Это репродукция Вермейера, — мельком поправил Богданов, думая о своем. — «Девушка с кувшином», если правильно помню.
От его познаний живописи Игорь чуть опешил.
— Ну ты даешь, — восхищенно выдохнул он.
— Данька мне в дом альбомов с репродукциями штук пять натащила, — смиренно отозвался Богданов. — Я теперь Тициана от Вермейера на слух отличаю. Ты не представляешь, какие познания появляются у человека, у которого в сортире, вместо нормального журнала, появляется альбом с классической живописью.
Он еще раз обвел взглядом комнату и протянул.
— А вот гадал наш клиент по руке, или другим способом без привлечения подручных средств. Причем заметь, зарабатывал неплохо, стало быть, предсказания сбывались. Не удивлюсь, что он и в самом деле обладает некоторыми задатками провиденья. Ладно, найдем — спросим. Что у тебя?
— В диване стопка конспектов и все, — признался Игорь.
— Конспекты это хорошо. Просмотрел?
— Пролистал.
— Ах пролистал… Ну понятно. Ладно, идем, дам тебе мастер-класс.
С такой оптимистичной фразой Богданов проследовал в комнату, поднял диванную подушку, вытащил стопку тетрадей и начал методично просматривать последние страницы.
— Не родился еще тот человек, который бы хоть раз в жизни не исписал и не изрисовал последнюю страницу во время лекции, — назидательно произнес он, откладывая в сторону пятую тетрадь.
На шестой тетрадке Игорь уверился, что Петр Васильевич именно такой, «не родившийся», человек.
— Смотри, Игорек, а мы не зря сюда полезли, — присвистнул Богданов.
Последний лист седьмой тетради был густо изрисован рунами, тремя видами свастик, и еще несколькими знаками, которые Игорь не опознал. Точно по центру красовался тот самый символ, который видели у чугайстыря и Вани. Знак, похожий на букву i с точкой в виде язычка пламени был тщательно прорисован, местами от наложенных друг на друга штрихов даже бумага порвалась. Перевернув лист, Богданов внимательно посмотрел сквозь него на свет лампочки, хмыкнул, затем аккуратно скрутил тетрадь в трубочку и убрал в карман.
