Игорь понимал, что знаменитые слова горьковского обитателя ночлежки «Человек — это звучит гордо!» он мог произносить только после хорошей ванны, облаченный в свежее белье.
Не больше радости приносили и персонажи, находящиеся на другом полюсе жизненного преуспевания: сытые, выхоленные денди из породы «новых». Дорогой парфюм, изящные, удобные вещи, ухоженная шевелюра и свежий «средиземноморский» загар преображали Лесникова до неузнаваемости. Обстановка роскошных казино, загородных вилл, ощущение вседозволенности и привилегированности сообщали телу небрежные, пружинистые движения, голосу уверенные интонации, взгляду — ласковую барственность и скрытую жестокость. Но даже после релаксирующих сеансов у массажиста или визита в шикарную сауну Игорь опять таки не мог произнести знаменитый лозунг, даже в душе. Такой хозяин жизни — сытый, сильный, властвующий, не слишком задумывался о гуманизме, нравственных ценностях и вряд ли чувствовал благорасположение к инакоживущему человечеству. А попадавших в сферу его внимания людей делил на опасных и полезных. Остальные, не входящие в интересующую классификацию, «выпадали в осадок».
Находясь в шкуре изображаемых персонажей, Игорь часто испытывал омерзение, а сбросив её, начинал жалеть и тех и других — сильных и слабых, подмятых жизнью и в ней хозяйничавших. Но были среди гнусных масок «театра Лесникова» и лица приятные.
Станислав Бортник — преуспевающий, энергичный чиновник новой номенклатуры, зарабатывающий на каких-то фирмах переводами и посредничеством, был в общем-то симпатичен Игорю. Он сочувствовал своему персонажу, человеку не без способностей, но лишенному дара «брать жизнь за горло». Отчасти по причине врожденной честности, отчасти из-за слабости характера. Игорь знал, что может заставить Бортника стать героем или предателем, в зависимости от того, какой поворот приобретет сюжет. Приступив к охране Виты Джордан под маской гида Бортника, Игорь решил не слишком скрывать двойную игру — ведь всем было очевидно, что приставленный к гостье чиновник выполняет и другую функцию, традиционно выполняемую в России переводчиками при заезжих иностранцах. Собираясь в Шереметьево, Игорь прорепетировал перед зеркалом «рыбий взгляд», производивший в совокупности с тщательно прилизанными волосами, темно-серым костюмом, несколько простоватым одеколоном и монотонными угодливыми интонациями впечатление общей заурядности. Но уже на третий день заметил, как преобразился его Бортник. Серенький чиновник стал свободней, остроумней, живее.
