Свобода ощущалась везде – в автобусах, пригородных электричках, метро… Впервые люди могли говорить открыто, причем не только о личном, но обо всем, что их интересовало, начиная с низкого уровня жизни и заканчивая сталинскими репрессиями и современной музыкой. Западные фильмы, книги, музыка – все, что годами оставалось под запретом, – вдруг хлынули в страну неуправляемым потоком. Но для Ирины газеты и журналы были самым интересным. В тринадцать лет она решила стать журналистом. И горбачевскую политику гласности, предполагающую информационную открытость и прозрачность, воспринимала как дар, посланный ее поколению.
Когда она узнала о перевороте, она испугалась, что эта свобода может исчезнуть. Отец Ирины, работавший на одном из закрытых предприятий ВПК, сказал: «Если они запретят западные инвестиции, наша экономика загнется». Инвестиции Ирину заботили мало, но ее волновало, что ГКЧП может повернуть время вспять и перекрыть ее поколению воздух свободы. Первый день путча она провела на московских площадях, где собирались люди. На второй день сдавала вступительный экзамен по истории, и вопрос, который ей попался, был связан со сталинскими репрессиями. Преподаватели были настроены либерально и о путчистах говорили с неодобрением. Поэтому Ирина с улыбкой спросила: «Как мне отвечать на вопрос: по-старому или по-новому?»
Экзаменаторы рассмеялись, и экзамен был сдан.
По странному стечению обстоятельств путч начался именно в тот день, когда в Москве открылась Международная выставка компьютерных технологий. Был там и стенд «Релкома». Естественно, все программисты были на выставке. Поэтому Бардин, едва приехав в офис на Овчинниковской набережной, немедленно позвонил на выставку и призвал коллег возвращаться, как можно быстрее и обязательно с оборудованием. Связь оборвалась по техническим причинам, но с проблемой вскоре справились. Бардин сразу взял управление на себя.
Алексея Солдатова, возглавлявшего «курчатовский филиал» «Релкома», в Москве в тот день не было: он уехал по личным делам во Владикавказ. Узнав о путче, он тут же позвонил Бардину с единственным вопросом:
– Что происходит?
– Сеть работает как часы, – ответил Бардин.
– Слушай, ты же понимаешь, что нас всех могут посадить?
– Конечно. Продолжаем работать, как обычно.
– Отлично.
Они поняли друг друга. Солдатов повесил трубку, затем набрал номер Курчатовского вычислительного центра. Для обеих команд у него было единственное распоряжение – почта должна работать. Кто-то в вычислительном центре предлагал распечатывать ельцинские листовки, но Солдатов был непреклонен: необходимо сосредоточиться на обеспечении связи. Для него это был вопрос первостепенной важности. Директор Курчатовского института Велихов в это время находился на Сицилии, на научной конференции по физике, и возможности связаться с ним не было.
