– Возьми. За „Святым семейством“ тайник. Открой его. Там твои вещи.
Она устало сгорбилась и закрыла глаза.
Я нашла здесь все в целости и сохранности. Замкнув потайную комнатку, забаррикадировала ее шедевром де Моралеса и вернулась к Френсис.
Аббатиса спала, склонившись набок. Милая старушка, как многим я тебе обязана!
Тихонько вложив ключ в ее руку и бесшумно затворив за собой дверь, я вышла из кабинета.
Мне нелегко было покидать монастырь. Он стал моим домом. А Френсис… ну, не то, чтобы матерью, но чем-то близким к этому.
Скоро утро. Утро последнего дня здесь, в моей обители.
Что-то меня ждет в семействе Габсбургов. Я прыснула, уткнувшись в подушку. Ну, надо же, куда меня занесло. Меня…
… обыкновенного реставратора. Ну, не совсем обыкновенного, а специалиста… высокого… класса…
Стоп!
Отбросив подушку, я обхватила голову руками. На всякий случай еще и крепко зажмурилась, пытаясь удержать забрезжившую в наглухо заблокированных прежде уголках памяти проскользнувшую информацию. Не уходи, не уходи!
Она не просто ушла, а без оглядки шмыгнула туда же, откуда и появилась. Тем не менее, я глупо улыбалась от счастья, понимая, что это „откуда“ дало, наконец, о себе знать.
И это только начало.
Роскошная карета, присланная за мной, ждала у ворот.
Я в последний раз оглянулась на мое убежище, укрывшее меня на эти два года от людского невежества, ненависти и страха… за себя. Крепла необъяснимая уверенность, что сюда я больше уже никогда не вернусь.
Френсис не вышла меня провожать. Она окончательно слегла и даже не появилась на утренней мессе. Но я простилась с ней, поцеловав ее морщинистую, в старческих крапинках руку, понимая, что это наша последняя встреча. В стреча-расставание.
– Бог бережет тебя, девочка. Не забывай Его.
Я улучила минутку и зашла к Маргарите. Она, будто ждала меня, бросившись навстречу:
– Мне будет недоставать тебя, сестра Лаура.
Расстегнув сумку, я протянула ей фотографию. Снимок, сделанный в чьей-то квартире, может быть, и в моей – я сижу на кровати среди разбросанных веером журналов.
Она нашлась в большом, с кучей отделений, кошельке.
Маргарита ахнула, попятившись, и замерла у стула.
– Ну, что ты испугалась, глупенькая? Это всего лишь моя фот… мой портрет, просто очень маленький. Возьмешь? На память.
Будущая настоятельница несмело протянула руку к диковинке и… все остальное потеряло для нее какой-либо интерес. К счастью для монастыря – ненадолго.
– У этого художника Божественный талант. Кто он?
