От фабрики до дому не близкий путь, но зато столько раз исхоженный из конца в конец, что тут каждый угол, каждая тропинка знакомы.
Ханифа, сокращая дорогу, побежала переулками. Фонари не горели, но темнота не пугала Ханифу. К тому же так людно было на улицах, как в мирное время и днем не бывало. Какие-то телеги грохотали колесами по мостовой. Провезли куда-то тяжелые пушки. Под их тяжестью дрожала земля. Со всех сторон стекались на улицу отряды красногвардейцев. Они шли неровными рядами, одетые кто во что. А вот и «красные полки». Эти чеканят шаг, так что земля вздрагивает у них под ногами. Это настоящие солдаты. Огонь и воду прошли. Три года валялись в окопах, а теперь идут туда, на берег Казанки, драться с юнкерами.
Куда ни глянь — везде по двое, по трое собираются люди, о чем-то разговаривают, расходятся, и снова сходятся, и снова говорят о чем-то, то шепотом, то громкими, взволнованными голосами.
Вот наконец и дом. Ханифа зашла во двор, прижалась к темному окну и заглянула в комнату. В комнате было темно. Она ничего не увидела, но лицу, разгоряченному быстрой ходьбой, стало прохладно и как будто ушла из тела усталость. Ханифа постояла так несколько секунд, прижавшись лбом к холодному стеклу, потом подошла к сеням, в темноте нашарила ключ и, сунув в щелочку, открыла дверь.
И странное дело: пока она шла темными улицами, пока стояла в пустом темном дворе, страх ни разу не потревожил ее душу. А тут, когда она уже вошла в сени и взялась за ручку, непонятная дрожь охватила ее с головы до ног. Ханифа сначала не поняла, откуда эта противная дрожь, но потом вспомнила: с детства дрожала она так, возвращаясь домой. Нагуляется, придет попозже, возьмется за ручку двери и дрожит… не зная, как встретит ее отец? Ханифа улыбнулась, сразу перестала дрожать и открыла дверь.
В комнате было тепло. Отовсюду слышалось тихое, спокойное дыхание спящих детей. В простенке между окнами тикали ходики. Сняв тяжелую сумку, Ханифа положила ее на скамейку около печки. Открыв заслонку, подгребла горячие угольки, едва теплившиеся под слоем пепла, достала с печки сухую лучину, зажгла ее, раздув огонь, и осветила комнату.
На полатях, тесно прижавшись друг к другу, спали двое.
«Значит, ушла Газиза. Как-то она добралась?» — подумала Ханифа, осторожно приподняла стеганое одеяло и увидела бритые головы двух мальчишек, спавших в обнимку. Потревоженные светом, они заворочались, но тут же натянули одеяла на голову и, уткнувшись носами в бешметы, положенные под голову, принялись сопеть еще громче. Ханифа улыбнулась и хорошенько укрыла мальчишек.
