Тут послышались шаги на лестнице, послышались чьи-то голоса. У Газизы колени задрожали от страха. Она оглянулась по сторонам, увидела рядом со шкафом дверь и бросилась туда.
Верхняя часть двери была застеклена и завешена розовыми шелковыми занавесками. Отодвинув краешек занавески, Газиза посмотрела на вошедших. Одного из них она и прежде знала — это был сам Хакимзян-бай. Рядом с ним шел молодой офицер с блестящими погонами на плечах, с ремнями, крест-накрест перехватившими стройную талию.
Споря о чем-то, они прошли к столу, застланному плюшевой скатертью. Хакимзян-бай достал из кармана газету, расстелил на столе и, тыча пальцем в газетный лист, стал что-то объяснять офицеру.
Газиза осторожно приоткрыла дверь и теперь слышала, о чем идет разговор.
Всего, что они говорили, она, конечно, не поняла, но одно поняла сразу: это были враги. Враги большевика Ершова, говорившего тогда на вокзале, враги кочегара Абдуллы, соседа Закиры, враги солдата, ночевавшего сегодня у них на сеновале, враги того доброго дяденьки, который прикрыл ее шубой на крыше вагона. А значит, они и ее враги, и мамины, и Совенка…
Тыча волосатым жирным пальцем в газету, Хакимзян-бай говорил сердито:
— Писать вы все мастера. А на деле что мы видим? Армия разваливается. На солдат больше нет надежды. Юнкера? Много ли их, юнкеров. Что юнкера без солдат?
— Будут солдаты, господин Хакимзян. Оружие достанем, были бы деньги. Ильясовы и Шаповаловы дали, знаю. И вы дали. И мой отец дал. Все знаю. Но этого мало. Попробуйте еще раз поговорите…
— Деньги? — рассердился Хакимзян-бай. — Да вы их на ветер бросаете. Вон, пожалуйте, средь белого дня сходку допустили. Позволяете разным мерзавцам глотку драть. А солдаты слушают…
— Что поделаешь, Хакимзян-абзы, — перебил офицер, — свобода.
— «Свобода»! — передразнил Хакимзян-бай. — Им свобода, а вам, значит, только и остается, что на балах танцевать? Работать нужно, молодой человек!
— Мы работаем, господин Хакимзян. Я вам по секрету скажу: сегодня ночью мы поймали нескольких птичек и заперли в каменную клетку… Один в сено закопался, а все равно нашли, раскопали.
Газиза тихонько ахнула. «Поймали, — подумала она, — поймали того солдата. Значит, мама нарочно сказала, что он сам ушел».
Забыв об опасности, девочка схватилась за ручку двери. Дверь скрипнула совсем тихонько, но этого было достаточно. Ее заметили.
— Воровать сюда пришла, мерзавка! — заорал Хакимзян-бай, схватив ее за руку. — Ты чья? Ты как сюда попала?
