Не вдаюсь в обсуждение существа самого плана, важно отметить, что коллектив командиров и комиссаров в эти тяжелые времена страстно искал, «что ему делать с противником», не желая мириться с мыслью ждать, «что противник сделает с нами». (Судьба конной группы печальна. Ее продержали про запас в самые решающие дни боев. А потом растащили по частям, затыкая дыры в обороне Ишуньских позиций. Фактически генерал Аверкин не получил ни разу возможности ввести свои войска в бой. Впоследствии он сражался в партизанских отрядах Крыма и погиб смертью храбрых.)
25 сентября, во второй день боев на Перекопских позициях, 156-я дивизия снова боролась в одиночку. Связь с командным пунктом армии прервалась с самого утра. Ее восстановили лишь вечером. С рассветом начались авиационные налеты противника и уже не прекращались весь день. Немецкие летчики бомбили с пикирования, стараясь уничтожить на Перекопском валу наши дзоты и доты. Под ударами с воздуха — все позиции орудий и минометов. Куда ни взглянешь, везде стоит непроницаемая стена пыли от взрывов. Полуэктов — у него осколками и камешками была изрешечена фуражка — напряженно вглядывался туда, где стояли гаубицы 498-го полка. Три девятки «юнкерсов» долбили батареи. «Ну, ничего не останется!..» Однако, когда немцы атаковали батальон капитана Николая Федоровича Евдокимова у противотанкового рва, их встретил организованный огонь наших артиллеристов. Орудийные расчеты были живы.
За этот день противник совершил до тысячи самолето-вылетов. Можно сказать, что его авиация прокладывала путь своей пехоте. У нашей авиации было 97 самолето-вылетов. Мы видели, как четыре наших самолета СБ нанесли удар по немецкой пехоте и батарее полевой артиллерии в районе «Червоного чабана». Тут же, над целью, их атаковали 15 «мессершмиттов». Все четыре были сбиты — они действовали без прикрытия истребителей.
Справа на прежних своих позициях с великолепной стойкостью сражался полк А. X. Юхимчука. На Сивашскую дамбу немцы больше не лезли. Они предприняли атаку по центру. За дымом и пылью можно было разглядеть боевые порядки войск противника. Они двигались от Перво-Константиновки к совхозу «Ингиз» («Исходное»). Вот на гребне высотки показались густые цепи пехоты. Еще и еще… Семь цепей шли на позиции 417-го полка на расстоянии 200–300 метров одна от другой. Впереди 15 немецких танков Т-4.
498-й артиллерийский полк и минометная батарея 417-го полка открыли сосредоточенный огонь. На всем фронте обороны уничтожающий огонь артиллерии, минометов, пулеметные очереди, треск залпового огня из винтовок. Фашистские цепи залегли. Немецкие танки пытались пробить проходы в проволочных заграждениях и надолбах. Они расчетливо и методично посылали снаряд за снарядом под основание стальных чушек. Под дружным (исключительно дружным, к чести офицеров 417-го полка!) огнем стрелковых батальонов немецкие цепи таяли… Местами они уже откатываются в исходное положение, оставляя на поле боя сотни трупов. (Пленные, взятые вечером, показали, что в ротах 72-го полка 46-й пехотной дивизии осталось по 35–40 человек.) Между прочим, тут особо отличился сержант Афанасьев, если помните, пулеметчик из дота на дамбе, который говорил В. М. Гребенкину: «Давайте немцев, посмотрим, кто на что способен». Его пулемет был приспособлен к отражению атак на дамбе, а гитлеровцы атаковали в центре батальонного района. Афанасьев установил свой пулемет на открытой, заранее подготовленной им площадке. На вопрос командира полка он ответил: «Тут мне сподручнее, я с пулеметом получаюсь им во фланг!» Он буквально сметал вражескую пехоту длинными пулеметными очередями.
