села на след, выйдет из автобуса на пустынной остановке, — эти выходят.
Когда я раньше вел жертву, старался, чтобы она меня не заметила. Сейчас, наоборот. Идет какой-нибудь гаврик, на меня косянит, а я не скрываю, что иду за ним н что мне понравилась его американская куртка. Чем быстрее он убедится, что я буду его бомбить, тем быстрее подставится…
Самое смешное, когда усявые начинают защищаться.
Однажды мы с Бритым стояли у «Орбиты». Вдруг оттуда вываливает патлатый хиппарь. Купил себе брелок со свистулькой, идет, посвистывает. (На нем, помимо долбаного хипповского прикида — хорошие мокасины, в комке такие меньше чем за полтора куска не возьмешь). И в арку завернул.
Я Бритому говорю: «Подожди, сейчас я его разую, У меня кроссовки совсем развалились».
Бритый: С ума сошел, днем?
Я догнал патлатого. Сигарету попросил. Тот по карманам водит, а видно, что и не курил ни разу в жизни; Меня это сразу взорвало. Я ему вделал по кумполу. Тот упал. Ногой пару раз вделал, чтобы понял, что с ним не шутки шутят. Бритый подоспел, тоже вделал.
Хиппарь: Что вам надо, ребята? — Жалостным голоском. Я объяснил…
— А я в чем пойду?
Я ему на свои «ураллаптевские» кроссовки показал и еще пару раз этими кроссовками вделал ему под г…
Кто бы видел, как он быстренько свои мокасины снял. Прямо выпрыгнул, из них.
Спрашивает: — Ну, я пошел?
Мы с Бритым отвалили. Но потом я решил с хиппаря и часы снять. Я их сразу заметил, японские, с музыкой.
Возвращаюсь, а клиент еще под аркой. Я ему — про часы. А он вдруг в карман лезет и брелок-кнопарь достает. Распахивает его и, ублюдок, даже показать-то по-настоящему не умеет: руку с ножичком стыдливо за штанину прячет.
Я даже расхохотался:
— Ты?! На меня?! С ножом?!
Он что-то вяк-вяк, и — от хохота можно задохнуться — ножичек складывает и опять к себе в карман.
Тут женщина какая-то появилась. Я решил, фиг с ними, с часами… Женщины часто за «усявых» впрягаются. Ушел.
Мы с Бритым с одной стороны «Орбиты» на трамвайную остановку вышли. А хиппарь — с другой, с задворок. Стоим, я — в его мокасинах, он в моих лаптях… Тут меня вообще наглость разобрала. Подхожу к нему:
— Прости, брат, лайф есть лайф…
А он вдруг, чуть не плача:
— Да оби-идно просто…
Я ему снова:
— Слушай, а на такси не обидно троячок нам подкинуть?
Он осмелел (народ все-таки кругом):
— Ну, вы совсем обнаглели! — и прыг в трамвай. И деру в моих кроссовках. Будто это он их с меня снял и теперь вот концы прячет.
А другой «усявый» так защищался.
