Несколько секунд Мари была дезориентирована, а затем он притянул ее к себе. Так она и уснула, слушая гулкие удары его сердца.
Себ ожидал, что после эйфории придет знакомое чувство пустоты, заставлявшее его покидать теплую постель, возвещавшее возвращение контроля над собой.
Непонятно почему, но ему было спокойно, как никогда. Однако чувство покоя испарилось, когда он, холодея, неожиданно вспомнил, что впервые в жизни забыл о предохранении.
Мари сквозь сон слышала, как кто-то стучит в дверь и зовет, но не ее. Затем послышались два голоса, говорящие на иностранном языке. Голоса становились все громче. Выпутываясь из тенет сна, она улыбалась, чувствуя себя, чувствуя… Мари потянулась, и ее мышцы протестующе заныли.
– Ох, – выдохнула она.
Подняв руку, Мари заметила, что простыня с нее соскользнула, и она лежит голая. Голая и… где?
Дверь открылась, и женский голос позвал:
– Себастьян! Себастьян!
Мари окончательно проснулась. Следующая ее реакция была инстинктивной. Она с головой накрылась простыней. Может, эта незнакомая женщина подумает, что постельное белье просто небрежно лежит?
Почти сразу ей стало трудно дышать. Стук сердца гулом отдавался в ушах. Шаги приближались, голос звучал громче.
Мари обреченно ждала, когда ее разоблачат.
Дверь снова открылась.
– Мамина!
Мари затихла, боясь пошевелиться. Пот стекал по ее лицу, пока Себастьян говорил с этой женщиной.
Разве может быть что-то более унизительное?
Когда ей показалось, что хуже быть не может, у нее вдруг свело ногу. Боль была такой сильной, что Мари пришлось засунуть кулак в рот.
– Можешь вылезать, – послышался голос Себастьяна.
Она высунула голову, сделала глубокий вдох и увидела, что улыбка Себастьяна превращается в усмешку. Покрасневшая, со спутанными волосами, Мари не была похожа на спящего ангела, которого он с большой неохотой оставил в постели досыпать. Тем не менее даже такая, она что-то затронула в его душе.
Мари хотела было возмутиться, но вместо этого испугалась: если Себ будет улыбаться чаще, она может оказаться в опасности. Каким-то образом ей удалось сохранить на лице недовольное выражение.
– Это была моя бабушка, – любезно объяснил он.
– Я догадалась. Чего я не могу понять, так это почему ты болтал с ней целую вечность. Ведь ты видел, что я…
– Зарылась в постельное белье?
– А что я должна была делать? – огрызнулась Мари.
Пытаясь сохранить хотя бы частицу достоинства, она закуталась в простыню и села.
– Ну, к примеру, представиться, – протянул он.
