Ее голова прижалась к его плечу, буйные рыжие волосы оказались повсюду. Себ выплюнул несколько волосков, попавших в рот, и устремил взгляд, в котором горела едва сдерживая ярость, на ее лицо, изумляясь про себя, как такая красота может таить в себе столь разрушительную силу.
Веки с голубыми жилками дрогнули, но по-прежнему прикрывали ее глаза, а вместе с очередным негромким стоном с ее губ сорвалось слово, похожее на «Марк».
Еще одна жертва?..
Непостижимо, но без сознания она выглядела ранимой, непохожей на мстительную драматическую королеву, какой была несколько минут назад.
Только разрази его гром, если он понимает, почему она это сделала?!
«Вот теперь вы знаете, каково это!» Вроде бы обычная месть. Себ представлял, какой привлекательной может быть жажда мести, но кто ждет шесть лет? В его мозгу, сменяя друг друга, мелькали предположения, пока он шагал, провожаемый взглядами всех присутствовавших, к своей невесте. Его ярость раскалилась добела. Руки Себа были заняты обезумевшей женщиной с помутившимся рассудком. Или она являлась воплощением зла? Однако при этом рыжеволосая ведьма восхитительно пахла.
– Не двигайтесь! – процедил он сквозь зубы, когда она шевельнулась и повернулась так, что ее груди расплющились о его грудь.
Себ поравнялся с Элизой, и его суровое лицо смягчилось. Ему стало стыдно, что он не подумал о ней. Эгоистичный подонок!
Бедная Элиза… Если это было непросто пережить ему… Можно только догадываться, что испытывала она, скрытая фатой. Если и существовала ситуация, при которой он мог бы оправдать женскую истерику, то только такая. Однако Элиза вела себя с достоинством, которое резко контрастировало с поведением женщины, только что пошатнувшей его репутацию, которую он восстанавливал столько лет. Себ ощутил презрение к себе, потому что мысленно рисовал рыжую обнаженной.
– Мне жаль.
Его негромкое извинение совпало с внезапно наступившим в соборе затишьем. Вполне возможно, в дальних рядах кто-то его и не услышал. Однако те, кто находился поблизости, несомненно, сочли это признанием вины.
Себ стиснул челюсти. Отлично! Чувствуя, как усиливается раздражение, он опустил глаза на причину своих бед и увидел пару голубых глаз, устремленных на него.
– Мне не жаль, – прошептала она, после чего черные ресницы, обрамлявшие эти изумительные глаза, опустились дрожащим опахалом на гладкую, очень бледную кожу щек. А затем, что-то невнятно пробормотав, рыжая прижалась к нему.
