- После твоего отъезда в Америку Чен пошел по твоим стопам и стал готовиться к турниру.
- Дедушка, неужели недостаточно того, что ты мне забивал голову всеми этими глупостями? - молодой человек явно злился, думая, что впечатлительного Чена сгубили именно сектантские байки. Еще в самолете Лю пришла в голову мысль о том, что его младший брат под влиянием идиотских россказней дедушки принял местного бандита за демона из иного мира и попытался вступить с ним в бой, но не рассчитал своих сил. Юноша решил, что в любом случае он найдет отморозка и заставит его ответить за смерть брата, но сейчас предстояло разобраться с более насущными вопросами - например, выяснить обстоятельства произошедшего.
- Спасение мира - не глупость.
- Люди, участвующие в простом состязании, не решают такие вещи! Как ты, мудрый человек, можешь верить в это? Скорее всего, ваша Смертельная Битва - обычное подпольное соревнование между местными мастерами! - Лю в очередной раз пытался привести разумные, с его точки зрения, доводы, но чувствовал, что попросту говорит в пустоту.
- Мы все верим, и твой брат верил тоже, - невозмутимо возразил дедушка.
Внутри Храма в толпе монахов какой-то однояйцевый евнухоид истошно пищал:
- Лю Кангу приснился вещий сон! Он Избранный!
Ему вторил другой монах с чуть менее противным голосом:
- Нет! Он покинул наш храм и отвернулся от нас! Почему ты вернулся?
- Я хочу представлять Орден Света на турнире! - бросил Лю.
- По какой причине?
- Убийца моего брата будет там! - все больше кипятился юноша.
- Это не может быть единственной причиной, иначе ты потерпишь поражение!
- Да... Мы сражаемся за судьбу мира! - с откровенной иронией и злостью в голосе ответил Лю Канг. Ах, милосердные монахи: у него такое горе, погиб его единственный брат, а все эти престарелые фантазеры вместо того, чтобы посочувствовать, продолжают рассказывать байки!
Внезапно из-за угла выполз могучий хмырь ростом за два метра, наряженный в идиотский балахон из драной рогожи, посконные штаны и явно найденную на свалке соломенную шляпу, дырявую и прожженную во многих местах; обуви на нем не было, и босые ноги нежданного гостя были покрыты толстым слоем пыли. У хмыря были перетравленные перекисью водорода аж до цвета помойной тряпки грязные волосы, свисавшие на плечи длинными нечесаными сальными космами, нечищеные ногти с траурной каймой, яркие голубые глаза без зрачков и странное выражение лица, говорящее о весьма низком интеллекте этого типа. При его появлении все монахи дружно повставали раком, затем опустились на колени, а в довершение всего простерлись ниц в пыли, уткнувшись физиономиями в камни, лишь Лю Канг остался стоять. Глаза хмыря в рогоже вспыхнули еще ярче, и он заговорил весьма приятным голоском, который звучал так, словно его обладатель был в респираторе или противогазе:
