Еще и еще раз он поднимался и спускался по лестницам, представляя, как это же будут проделывать люди, которые надругались над его дочерью.
Он посидел в кресле судьи, строго обозревая свои владения. Несколько минут провел за столом присяжных. Уселся на место свидетеля, подул в микрофон. Уже совсем стемнело, когда в семь часов Карл Ли поднял раму окна в туалете первого этажа и беззвучно скользнул в кусты.
* * *
— Кому ты собираешься об этом доложить? — спросила Карла, закрывая картонную коробку из-под пиццы и наливая себе еще лимонада.
Джейк покачивался в стоящем на крыльце плетеном кресле и посматривал на играющую со скакалкой дочь.
— Ты слышишь меня?
— Нет.
— Я спрашиваю, кому ты доложишь об этом?
— Не думаю, что это нужно кому-то докладывать.
— А я считаю, нужно.
— А я — нет.
— Почему?
Качнувшись чуть сильнее, Джейк сделал глоток лимонада и неторопливо заговорил:
— Прежде всего я не уверен, что планируется преступление. Он сказал то, что на его месте сказал бы любой отец, мне легко представить, о чем он может сейчас думать. Но чтобы готовить нечто в этом духе — нет, мне не верится. К тому же обо всем этом он сообщил мне в доверительном порядке, как клиент. Похоже, он уже видит во мне своего адвоката.
— Хорошо, пусть даже ты его адвокат. Но если тебе становится известно о том, что он готовит преступление, неужели ты не обязан доложить об этом?
— Обязан. В том случае, когда я уверен, что все обстоит именно так. А я не уверен.
— И все-таки тебе следует рассказать об этом, — недовольно заметила Карла.
Джейк не обратил на это внимания. Какая ей разница? Прожевывая хрустящую корочку пиццы, он старался не думать ни о чем.
— Тебе хочется, чтобы Карл Ли сделал это? Да?
— Сделал — что?
— Расправился с теми парнями.
— Нет, мне этого не хочется. — Прозвучало это не совсем убедительно. — Но если бы он так поступил, я не смог бы обвинить его, потому что на его месте сделал бы то же самое.
— Оставь, не стоит начинать все сначала.
— Я говорю серьезно, и ты знаешь об этом. Я бы поступил так же.
— Джейк, ты не сможешь убить человека.
— Ладно. Как тебе угодно. Не будем спорить, такие разговоры у нас уже были.
Карла крикнула девочке, чтобы та отошла подальше от дороги. Затем вышла на крыльцо, уселась в плетеное кресло-качалку рядом с мужем. В ее стакане позвякивали кубики льда.
— Будешь представлять его интересы?
— Надеюсь, да.
— Присяжные обвинят его?
— А ты бы обвинила?
— Не знаю.
— Ну подумай о Ханне. Посмотри отсюда, как малышка забавляется со скакалкой, посмотри, ты же ее мать. А теперь представь себе маленькую дочку Хейли, как она лежит перед тобой избитая, в крови и зовет родителей…
