Несколько минут назад он в последний раз переговорил с Джоем, и тот в своём обычном добродушно-насмешливом тоне предупредил его.
— Конечно, я согласен, — сказал Джой. — Но будь осторожен, Фил. Почему бы не отложить всё это на пару недель? Ты и так уже забрёл в непроходимые дебри. Так что смени аллюр, не опережай города. Будь любезен, переходи на лёгкую рысь.
Конечно, ему придётся сбросить темп. Он должен. Он Президент, и в этой роли, оценивая каждое предложение, ему приходится учитывать сотни факторов. Да, он знал, что Джой, как и он, чуток к каждой новой идее. Вместе они более, чем удачно, дополняли друг друга; люди средних лет, они обладали неоценимым опытом, присущим их связке. Их жёнам крепко доставалось; в таких ситуациях они содрогались, как деревья на штормовом ветру. Первой обычно не выдерживала Хелен Рэндалл, которая, как всегда, осторожно и неохотно принимала новации. Но этим утром, собираясь с Кэти на Западное побережье, она призналась, что чувствует себя как бы обновлённой, словно опять стала молодой женщиной. Заново родилась, сказала она.
Что ж, пожалуй, в самом деле, придётся на некоторое время законсервировать идею. Тем не менее, он не мог не признать, что такой подход имеет смысл: доверенные лица Президента, его, так сказать, личные посланники доведут до сведения небольших, но влиятельных групп его слова и чувства и таким образом практически всей нации станет ясно, что он владеет новым эмоциональным оружием, представляющим не что иное, как подлинную революцию в отношениях, которая вознесёт Америку.
Ладно, Филипп Гарланд Рэндалл, пусть ты и обладаешь высокопарным трёхсложным именем, но твой бурный энтузиазм присущ, скорее, выпускнику колледжа — так что давай успокаиваться. Займись книгой, погрузись в неё. Гони мысли, которые пляшут у тебя в голове. Он опустил глаза на страницу с загнутым уголком и попытался с головой уйти в туманную страну приключений Мерлина, драконов и рыцарей Круглого Стола. Фантастический мир времён короля Артура должен успокоить его. То что надо для последних минут воскресного дня 8 июля, завершающего длинный уик-энд, который он не сможет забыть.
На ночном столике сгрудились пять телефонов, и один из них замурлыкал — так тихо, что во сне он бы его и не услышал. Несколько секунд он делал вид, что не обращает на него внимания, но телефон не успокаивался. Он с обречённым видом снял трубку.
— Это Гертруда, мистер Президент. — Его любимая ночная дежурная на пульте связи; голос у неё был тих и мягок, как шёпот лёгких волн, набегающих на песок. — Звонит Генеральный Прокурор. Я сказала ему, что вы отдыхаете, но он настаивает на разговоре с вами.
