Норри заставил себя выждать и, лишь когда телефон прозвонил дважды, снял трубку. Стена заглатывала его слова — они доносились до Харьюнпя и Хярьконена лишь отдельными звуками.
— Послушай, это должен быть Тьюрин, — сказал Хярьконен.
— Да. Хотя это может быть и жена Норри...
— Нет. Его жена не звонит сюда. Он не любит этого...
— А-а-а...
Они понизили голос, сами того не замечая, и последние фразы произнесли уже почти шепотом. Оба они наклонили головы к стене, однако со стульев все же не поднялись. Харьюнпя услышал, как Норри засмеялся, коротко, сухо. Это было странно, и, поразмыслив немного, он пришел к выводу, что никогда раньше не слышал, чтобы Норри смеялся в связи с работой. Трубка стукнула о рычаг, кресло Норри громыхнуло. Несколько секунд было тихо, затем кресло громыхнуло еще раз, ножки заскрипели, царапая пол. Судя по звукам, Норри встал, открыл дверь, вышел в коридор.
Харьюнпя и Хярьконен продолжали сидеть — лишь головы повернули к двери, на лицах их читалось напряженное любопытство. Если бы Харьюнпя мог посмотреть на себя и на Хярьконена со стороны, ему бы, безусловно, стало смешно. Ручка опустилась вниз, дверь тихо отворилась, и Норри появился на пороге. Его лицо выражало удивление.
— Ну, чего это господа полицейские ждут с такими физиономиями?! Будто... будто труп Континена ввалился к вам в комнату. Вольно.
Оба полицейских смущенно рассмеялись.
— Звонил Тьюрин, — сказал бесстрастно Норри. И поднял руку так, что свет упал на верхнюю часть листа бумаги, который он держал. — Вот имя вашей убийцы.
Харьюнпя и Хярьконен поднялись и встали, в едином порыве склонившись к Норри, как старухи к бесплатному кофе, которым угощают в супермаркете. Хярьконен схватился за край листка.
— «Нюссонен, Карита Ирмели, родилась...» — читал он вслух, а Харьюнпя смотрел на Норри и видел, какое удовлетворение написано на его лице. Он улыбнулся впервые за много дней.
— Она мне кажется очень знакомой... эта Нюссонен. Где? Где мне приходилось иметь с ней дело раньше? Не скажете? Фамилия такая знакомая... — сказал Хярьконен, ударяя кулаком по ладони.
— А может, ты ошибаешься? Во всяком случае, она не возникала нигде в связи с этим делом.
— Может быть, может быть. И все же она где-то мелькала. Не привлекалась ли она свидетелем по делу с поножовщиной, когда «скорая помощь» все же привела в чувство этого Мутанена, у которого остановилось было сердце. Не помнишь, Норри?
— Не припоминаю. Ты можешь... хотя погоди-ка. Это не то дело. Нюссонен проходила у нас позапрошлой весной в качестве пострадавшей стороны. Помнишь, Нюссонен тогда валялась на площади перед сеймом. Рухнула там в пьяном состоянии...
