Лозев умолк и начал тщательно наматывать волос обратно на стерженек.
— Надеюсь, — заговорил я, — тебе не нужно доказывать, что это не может быть волосом.
— Такова его история. А теперь послушай, зачем я пришел к тебе. Я хочу, чтобы ты взял странную склянку. Нет, нет, это не суеверие. Просто я прошу тебя исследовать ее в лаборатории.
В сущности, я и сам хотел просить его об этом: мне очень хотелось понять, что же это за таинственная нитка. Своим коллегам по Химико-технологическому институту (а я работаю там ассистентом на кафедре электрохимии) я, конечно, поначалу и словом не обмолвился, так как лабораторное исследование волоса из бороды Магомета могло вызвать только насмешки.
Прежде всего я захотел отрезать кусочек от таинственной нитки. Полная неудача. Я начал с ножниц, потом взялся за топор, а кончил огромным прибором для испытания материалов на растяжение. Ниточка толщиной около 0,07 миллиметра (это почти толщина человеческого волоса) выдержала чудовищную нагрузку — пять тонн. Она не порвалась, а лишь выскользнула из оправки. Я подверг нитку множеству самых различных исследований. Она не рвалась, не уступала никаким химическим реактивам, не плавилась в пламени горелки, не пропускала тока, не намагничивалась, не… не… Словом, в руках у меня был предмет, сделанный из не известного науке вещества. Но что за предмет? Из какого вещества?
Как и следовало ожидать, мое сообщение руководству института о «волосе Магомета» было встречено с недоверием. Я настоял на повторении моих опытов. Результат был тот же. Дело, вероятно, на этом и закончилось бы, но у меня появилась возможность поехать в Советский Союз, и я решил поделиться своим недоумением с советскими коллегами.
Приехав в Москву, я передал склянку в лабораторию одного из институтов и рассказал о ней все, что знал. Через две недели мне позвонили и сообщили, что меня хочет видеть директор института, ученый с мировым именем. Я, конечно, немедленно поехал.
— Нам удалось установить, — сказал мне академик, — что цилиндрик, стерженек и нитка сделаны из одного материала: из сверхуплотненного кремния, который подвергли давлению, вероятно, в несколько миллионов атмосфер. При этом изменилась не только кристаллическая решетка, но и уменьшились орбиты электронов.
Другой присутствовавший в кабинете ученый добавил:
— Следы находки теряются в глубине веков, и мы, по всей вероятности, никогда их не отыщем. Но это и не самое важное.
— Важнее всего то, — продолжал директор, — что исключительные качества этого предмета, несомненно, указывают на его внеземное происхождение.
