Дело происходило ночью, «по московскому времени», перед сменой вахты. Операцию по изгнанию проводила первая смена, у второй не хватило бы духа. Включили видеокамеру на просмотр, а «каштан» на прослушивание. Напряженное ожидание начало подтачивать терпение, а главного действующего лица все не было.
— Мобыть, не придет? — с надеждой засомневался оператор правого борта, которому предстояло командовать.
— Придет, куда денется. Первоисточники ж, не хрен собачий, — заверил ветеран-КИПовец (он же главный режиссер, он же главный зритель).
Наконец, когда ожидание стало невыносимым, ручка кремальеры переборочной двери пошла против часовой стрелки, и появился холеный «слуга партии». Зам был в чистеньком выглаженном РБ, причесанный, выбритый, с подшитым белым подворотничком, с увеличенной белой биркой на левом нагрудном кармане — «ЗАМЕСТИТЕЛЬ К-РА». Одним словом — белая кость. Пультовики, кажется, даже ощутили противный запах дорогого одеколона.
— Вырядился… пидор… — заерзал молодой оператор правого борта, и КИПовцу, — скомандуйте вы! Я, боюсь, не смогу… не выдержу политической линии…
Вот те раз, доигрались! Формально старшим на Пульте считается оператор правого борта, ему и карты в руки. Но там сидел совсем недавно фактически допущенный к самостоятельному управлению лейтенант с на год задержанным очередным званием. Пришел он с «заводской лодки из среднего ремонта» год с лишком назад и выделялся сильной неприязнью к политработникам, хотя сам являлся неважным специалистом. Формально его допустили сразу, через положенные полгода, а вот «пультовой совет» — совсем недавно, уже в автономке, и тут же представление на старшего лейтенанта толкнули условным сигналом. Натаскивал его, курировал, а также нес за него ходовую вахту больше года ветеран-КИПовец, допущенный к смежной специальности, мастер военного дела, будущий комдив и уже давно капитан-лейтенант. Спектакль отменять не хотелось…
— Ладно, выметайся, — и быстренько поменялись местами.
Мичман-спецтрюмный уже докладывал заму, преградив собой дальнейший его путь: «Товарищ капитан второго ранга, вахтенный БП-45 мичман…»
— Эх! Была — не была, — и КИПовец щелкнул ключом «31».
Замуля уже надменно протянул руку к плечу мичмана, мол, достаточно, мол, хватит…
Вдруг погас свет, зажглись аварийные фонари кратковременного. Во внезапно наступившем полумраке раздался резкий хлопок, а за ним — жуткое шипение сжатого воздуха, способное заставить содрогнуться даже мертвого. Тут же нервно запульсировала оранжевая лампочка пультового «каштана», и зазвенело:
