— Надеюсь, что нет. Но на одной сахарной воде точно не вырастет. Придется завести козу…
— Простите! — Борятинский даже поперхнулся. — Кого надо завести?
— Козу. Будем разводить молоко — половина воды, половина молока. Я сам буду разводить. Мы ее выкормим, — Мейзель еще раз взвесил девочку на ладони. — Красавица какая! Как вы ее назвали, Надежда Александровна?
Борятинская слабо улыбнулась.
— Туся. Наташа. В честь Наташи Ростовой. Вы же читали Толстого? «Война и мир».
— Нет, — спокойно ответил Мейзель. — Я не читаю ерунды. И вам не советую.
Пять лет спустя, в 1875 году, когда в «Русском Вестнике» вышла первая книжка «Анны Карениной», Надежда Александровна сидела в той же детской, глядя сквозь распахнутые громадные окна в сад. Среди яблонь носилась, играя с Мейзелем в салки, Туся, высоко задирая жирные ножки и пронзительно вереща. Она была в одной рубашечке — бегала гак по настоянию Мейзеля до самых холодов. Никогда не болела, слава богу. Ни разу. Надежда Александровна сморгнула, перекрестилась украдкой — Мейзель не любил ни веры, ни суеверия. И напрасно — в него самого Борятинская теперь верила куда больше чем в Бога.
После той страшной ночи ни в одном доме Борятинских, ни в одной их усадьбе не осталось ни единой книги. Громадная, годами собиравшаяся библиотека была раздарена, расточена, распылена. Уничтожена. Из воронежской усадьбы они больше не выезжали.
Надежда Александровна была счастлива.
