Он отошел к амбару и принялся искать по карманам сигареты. И плюнул. Перед заступлением все курево отбирали… Эх-эх!
Повинуясь каким-то своим внутренним порывам, Гута вообще взвыла от горя и упала на землю. Этого уж Сим никак не мог вынести. Лучше уж бомбежка. Он негромко прорычал ругательство, закрылся в амбаре и глядел на пост через щелочку.
Гута скоро поднялась и надела кофточку. Утирая слезы и краску, обходя далеко зловонный труп Худого, она побрела прочь.
На голове Худого сидела ворона. Она зыркала вслед Гуте до тех пор, пока та не отошла на безопасное расстояние.
Вечером Гута вернулась. Подпустив ее к ограде, ефрейтор громким командным голосом, каким обычно останавливал ночную смену, приказал ей раздеться.
— Догола! — пояснил он, когда Гута стянула несчастную кофточку.
Она разделась догола.
— Одежду на проволоку! Идти не оглядываясь и никуда не сворачивая. Сюда, прямо, марш!..
Она в точности выполнила его команды и лишь оцарапалась, когда лезла через проволоку. Сим впустил ее в амбар, поглядел по сторонам и вошел следом.
— Туда. — Он показал на расстеленный под лампой брезент…
Потом он накормил ее холодной гороховой гущей.
Гута жадно и все-таки с опаской ела и удивилась, когда ложка закорябала по дну котелка. Сим принес ее одежду и проверил карманы.
— Одевайся. Ночью холодно… Гута.
У нее были смоляные стриженые волосы. Он накрыл ладонью ее узкий затылок, и получилось, что накрыл полголовы.
— Ты хорошая, Гута. Я тебя люблю. Гута.
Она улыбнулась и подняла на него свои быстрые собачьи глазки. «Вот как? — сказали глазки. — Ты?»
— Одевайся, — повторил Сим.
Она нехотя облачилась. На щеках ее были заметны фиолетовые следы туши.
Прошло два дня. Гута осмелела и уже расхаживала по посту с видом самой полноправной домашней козочки. Но козочка была словообильна. Так что временами от ее голоса у Сима началось сердцебиение. То есть она умела говорить обо всем. Любой пустяк мог стать у нее поводом для самого серьезного и продолжительного рассуждения. Она даже поругалась с Симом, решая, на которую сторону насыпи ходить в случай нужды ей, а на которую — ему. Он плевался и время от времени опять начинал искать сигареты.
Однажды между ними произошел такой разговор:
— Ты меня не любишь, Сим.
— Да?
— Ты сам говорил, что все, что находится на территории поста, подлежит охране. Вот и для меня ты нашел место. Ты меня не любишь, а только выдумал охранять. Что я, столб, что ли? Ответь мне, ответь!
— Да?
