Сим, как будто ничего не слыша, мерил те же пять шагов. Направо и налево. Автомат под руку. Жаль, что нет вышки. Днем вообще-то положено дежурить на вышке. Не беда.
Худой сел на землю и начал чесаться. Одежда на нем была — лохмотья. Сим хорошо разглядел его еще в первый день и в глубине души понимал, как невесело приходится бедняге, даже сочувствовал ему…
Закончив чесаться, Худой пустым и неподвижным взглядом смотрел на закрытые двери склада…
— Эй! — уже дружелюбней крикнул он. — Ну, не отвечай, бог с тобой, но хоть послушай. Послушай, и, может, на сто первый раз до тебя дойдет. До мозгов твоих пронумерованных, кулачина… Слушай. Слушай и запоминай. Повторяй перед сном, как свои обязанности: мир полетел к черту. Со всеми порядками и уставами. В мире хаос, голод и вонь. Миру больше не нужны армии. Мир нажал на заветную кнопку. Миру надоело, мир сделал свой выбор… Ты слушаешь?
Пять шагов направо, пять налево. Неизвестный на положенном расстоянии от границы поста. Трава, эх-эх…
«А дурак, — снисходительно думал Сим. — Как это ничего не слышу и не понимаю? Все понимаю. Все помню. И как бухнуло — помню. И как склад боепитания и ГСМ разберендило. В писк. Помню. Но не помню, чтобы меня кто-нибудь снял или сменил. Тут и заковыка. Тут-то ты и дурак, Худой. Дурак дураком… Эх-эх».
Худой будто прислушался к размеренным и неторопливым мыслям часового. Сим весело подмигнул ему и чуть не сказал: «Дурак», — не положено.
Потом Худой встал. Нехорошо встал. У Сима мурашки по спине побежали. Он сбавил шаг и потрогал затылок. Однако Худой как встал, так и стоял. Столбом. Монументом. Несколько минут он не видел ничего, глаза его смотрели сквозь проволоку и Сима, смотрели в даль, только ему да богу подначальственную.
Знал Сим эти взгляды вничтовникуда. Изучил. В «пузырчатом» молодняке, в той его части, что состояла из гордых и идейных, он умел хорошо дробить и переплавлять такой хрусталь в пузырчатые формочки. Сам когда-то был гордый. Глупость сплошная.
Но Худой не двигался. Сим почти было успокоился и даже похвалил его про себя за «череп», как Худой шагнул к заграждению и взялся за проволоку.
— Назад! Говорю, назад! — крикнул часовой.
Худой ухмыльнулся.
— Приказываю назад от ограждения!
Первый выстрел в воздух. Покатилось, спотыкаясь в тишайшей земле, эхо… Гильза стукнулась в амбарную дверь. Худой заухмылялся шире, и Сим с тоской увидел, как наливаются неживым блеском, стекленеют его глаза…
Короткая очередь отбросила тело нарушителя на положенное расстояние — два шага. Из-под грязных лохмотьев закапала, побежала яркая кровь. Худой страшно вытянул ноги и замер. Раз-другой качнулась потревоженная проволока, встала.
