Тогда на ней решили перевести «Изыльметьева» от Невского к Обуховскому заводу, где было безопаснее. Под вечер к миноносцу, стоявшему с разобранными турбинами, подошли буксиры. Сам Лисаневич был на мостике. Выходя из-за других, рядом стоявших, миноносцев, «Изыльметьев» случайно зацепился винтом за якорный канат соседа. Как раз в это время предназначенный для ареста отряд под командой Гуркало (бывший «черный» гардемарин, то есть выпускник Гардемаринских классов) входил на соседний миноносец. Команда «Изыльметьева» встала к орудиям и пулеметам. Гуркало крикнул изыльметьевцам, что он хочет выяснить недоразумение, перепрыгнул к ним и подозвал к себе прислугу орудий; по недомыслию те отошли от орудий и столпились вокруг него. Неожиданно Гуркало поднял бомбу и скомандовал «руки вверх». Казалось, что Лисаневич погибнет. Однако произошла полная неожиданность: он будто сквозь палубу провалился. Три раза Гуркало обыскивал «Изыльметьева», но тщетно; тщетно он грозил немедленным расстрелом и арестованным одиннадцати матросам – команда, в которой было 92 человека, не выдала своего командира. Через два дня Лисаневич и еще несколько матросов были укрыты ею в надежном месте на берегу, а оттуда бежали на Архангельский фронт.
Приведенные нами примеры достаточно ярко свидетельствуют о том, что в корне своем офицеры нисколько не переменились и, за исключением некоторого числа ренегатов, совершенно не пошли за революцией. Как Бахирев являлся представителем старшего в чинах офицерства, так Беренс был выразителем более младших, а Лисаневич – совсем молодых офицеров. От адмирала до мичмана все чувствовали одинаково, у всех были одни и те же взгляды, верования и переживания…
Напрасно говорят, что офицеры не знали простой народ, что с ним их разделяло различие происхождения и социального положения. Ни общественные, ни революционные деятели, в особенности – из разряда эмигрантов, не имели такой возможности изучить его, какая представлялась офицерам.
Из года в год мимо каждого из офицеров непрерывными рядами проходили представители народа – новобранцы. Они являлись из деревень, городов, заводов, из всех губерний и областей обширной территории России. В течение пяти лет все эти люди находились под непосредственным воспитательным влиянием офицеров, которые самым основательным образом знакомились с ними, узнавали их не только в смысле пригодности к военной службе, но и просто как русский народ. Матросы охотно несли офицеру все свои заботы, горе и радости, охотно делились полученными известиями из деревни, спрашивали совета, просили писать письма, прошения и рассказывали о своих семейных делах. Часто в часы досуга они говорили о жизни в деревне, о своем материальном положении и заработках. Благодаря этому у офицеров составлялось определенное понятие о народе, о его положении в различных частях России, его интересах, характере и способностях.
