С трудом поднявшись, она с тяжёлым вздохом окинула взглядом полосу препятствий. Но тут стул позади неё сам отъехал куда-то назад, словно обрёл жизнь. Оглянувшись, она убедилась, что волшебства не случилось: передвинуться с места на место стулу помогла сильная мужская рука. Сачч стоял прямо за спиной.
— Выходи здесь, — еле слышно сказал он, и Корра поняла, что ей предлагается покинуть зал заседаний через вспомогательный выход, расположенный в двух шагах. Сердце её провалилось вниз: всё-таки успокаиваться было рано. Её ждёт полиция или…
Выйдя в коридор ни живой, ни мёртвой, она испытала ничем необъяснимое, идиотское облегчение, когда не увидела стражей порядка.
— Корра.
Девушка вздрогнула, не сумев скрыть крайней степени нервозности, и подняла затравленный взгляд:
— Да.
— Зайди, пожалуйста, ко мне. Всего на минуту.
До неё не сразу дошёл смысл его слов — по правде, только когда они вновь оказались в его кабинете. Там Корра сразу отвела взгляд от стола и залилась краской до ушей. Но стыд в тот момент казался совершенно неважным, поскольку страх побеждал. За сутки Сачч, без сомнения, уже решил, что с ней делать, размышляла Корра. Без эмоций, как в тот раз. Что он хотел сказать ей за минуту? «Ты арестована — прощай?»
— Прости меня, — негромко сказал Сачч.
— Что?
Она отреагировала мгновенно, машинально, но до сознания его слова дошли опять не сразу.
— Прости меня, — повторил он терпеливо, на этот раз глядя в глаза. Выражение лица Корры отражало глубокое сомнение в исправности её слуха, поэтому Сачч неожиданно придвинулся ближе и для верности обхватил ладонями хрупкие плечи, повторив свою просьбу в третий раз.
— Хорошо, — сбивчиво пробормотала она, растерянно моргая.
Его лицо нахмурилось, между широкими тёмными бровями обозначилась глубокая складка:
— Что бы ты ни думала, я никогда прежде не поднимал руку на женщину. И не собирался начинать.
— В это трудно поверить, Сачч, — хрипло пробормотала Корра, не веря в собственную храбрость. Ещё минуту назад её сердцебиение зашкаливало от мысли оказаться в тюрьме, и вот она уже дерзила ему. Кто знает, почему чувство самосохранения порой заставляет нас паниковать на ровном месте, а в другой ситуации это же самое чувство отказывает, когда просто обязано сработать, подумала она.
Но Сачч, на её удивление, совсем не рассердился.
— Корра, позволь мне отвезти тебя к врачу, — сказал он таким мягким тоном, словно разговаривал со своей бабушкой, причём эта бабушка была очень вспыльчива и ранима.
