Я ошибался, и приблизительно дней через десять, она сама, к моему изумлению, разыскала меня, ютившегося в многодетном семействе знакомого дьяка.
- Тебе совсем негде жить, - начала она, по обыкновению с тревогой и сочувствием в голосе, подражая дикторам радио "Свобода", - между тем ты бы мог спокойно читать, писать, сочинять в квартире Регины с Гариком, они уезжают до нового года в Выборг: Тебе нравится Остров Мертвых? Ах, ты же там не бывал ни разу, что я говорю! Ну и вот на время своего отсутствия они готовы тебя приютить в качестве дворецкого.
- Я могла бы тебя навещать, - добавила она, жеманясь, - это очень уютное место, правда там холодновато, но зато тихо. Впрочем, что я тебя уговариваю.
Положение мое и в самом деле было безвыходное, выбирать не приходилось, поэтому три дня спустя я прибыл по указанному адресу с ключом в кармане.
На приличном расстоянии от других построек возвышалось это здание с единственным подъездом - "дом-башня", как было указано в записке. Задрав голову и поставив сумку на носки сапог, чтобы не промочить ее дна, я неясным беспокойством оглядывал темные окна квартир, населенных незнакомыми мне и, кто знает, возможно враждебными жильцами. Первый этаж занимали прачечная и радиоателье, там горел "дневной" свет.
Две бездомные собаки лежали возле скамейки, на которой в хорошую погоду должны сидеть пенсионеры. Грустные собачьи глаза смотрели на меня вопрошающе.
- Виноват, собачки, пока мне вас угостить нечем, - сказал я им без улыбки.
Едва я вошел в вестибюль, как от почтовых ящиков отделился, направляясь к лифту, рослый старик с "Правдой" в дрожащей руке. В кабине лифта я рассмотрел на лацкане его пиджака значок в виде чернильного пера - эмблему Союза журналистов.
- Второй этаж не работает, - произнес старик, не разомкнув губ. Мы доехали до третьего, затем спустились по лестнице. Меня поразили надписи на стенах - Saxon, Kiss, черт знает кто еще; на загаженном стекле вентиляционного окошка даже красовалась Свастика с добавленными каким-то антифашистом буквами "Уй", и множество девичьих имен. Наличие подростков среди обитателей "дома-башни" как-то не соответствовало ветхому облику моего спутника.
Подойдя к нужному мне номеру (коридор напомнил мне нечто среднее между лечебницей и общежитием), я замешкался на пороге, вынимая ключи, и оглянулся. В нескольких шагах от меня дедушка с "Правдой" в руке застыл перед своей дверью, наблюдая за мной довольно бесцеремонно.
