— Что, папенька все еще сердит на меня?
— Ах, Боже мой! — отвечала мать. — Ты ведь знаешь железную волю твоего отца. Только ты один не уступил ей!
— Я не могу, маменька, не могу! — Подумай, Вильгельм!
— Я думал, маменька, думал долго и много и убедился совершенно, что с моей стороны это не одна прихоть, не одно упрямство, но истинное, глубокое призвание, которого я победить не могу.
В это время послышался громкий голос за дверьми.
— Папенька! — вскричали дети с испугом.
— Уйди, уйди! — сказала мать, испуганная не менее детей, потому что старый Гаарден был очень строг.
Вильгельм осмотрелся: уйти не было никакой возможности, а потому он, не теряя напрасно времени, подлез под высокую кровать, длинные занавесы которой доходили до полу. Едва он успел спрятаться, как в комнату вошел отец. Сложив топор, пилу и другие орудия, Гаарден сел на скамью.
— Марта! — сказал он жене. — Дай мне скорее рюмку водки.
Пока жена наливала водку, взор старого плотника упал на корзину со щепками.
— Ого! — сказал он, наклонившись, и взял одну щепку. — Сейчас видно, что топор, рубивший эти щепки, был в искусной, сильной руке. Где вы их набрали? — спросил он, обратившись к детям.
— Возле русского, папенька, — отвечал Фриц.
Гаарден насупил брови.
— Этот выскочка обидел меня, — сказал он, выпив рюмку водки, — несмотря на то, я первый готов отдать ему должную справедливость. Славный работник! Встает с рассветом, ложится спать последний, неутомим, понятлив, воздержан; словом, таких работников мало! Он нанял себе маленький домишко у мастера, сам готовит себе кушанье, сам убирает себе квартирку н не принимает никогда участия в пирушках наших гуляк. Да, часто, смотря на благородное, открытое лицо молодого человека, работающего так усердно, что с него градом льет пот, я вздыхаю и сожалею о том, что Бог не дал мне такого сына вместо моего негодяя Вильгельма!
— Напрасно ты бранишь бедного Вильгельма, любезный муж, — возразила жена. — Что делать, если…
— Молчи! — вскричал Гаарден. — Первый долг сына есть беспрекословное повиновение воле родителей.
— Но, друг мой, если он не чувствует ни малейшей охоты…
— Вздор! Я ему желаю добра; он еще слишком молод и не понимает своей пользы; что за жизнь ведет моряк? Ему беспрестанно угрожает опасность; море ненасытно и ежегодно поглощает тысячи людей.
— Любезный муж, — возразила жена, — на все воля Всевышнего, и коли кому суждено умереть, так смерть отыщет его, где бы он ни был, на корабле ли, на верфи или в мягкой постели. Притом же, если б не было моряков, так не нужно было б строить и корабли.
