Не знаю, сколько времени мы стояли, не отрывая глаз от далекого увала, затаив дыхание, боясь проронить слово. Время ничем не напоминало о себе. Оно просто исчезло. И только когда ветер проник под полушубки, а пальцы ног потеряли чувствительность и глаза заболели от ударов мелких снежинок, мы очнулись от оцепенения и, вздрагивая от холода, побрели домой.
Но память до конца жизни приняла в свои недра образ зверя, охраняемого лесом и скалами Ноин-Улы.
После возвращения домой созерцатель стал постепенно перерождаться в охотника. К ночи превращение было закончено, и рано утром с винтовкой под рукой я поспешил в вершину Баин-Гола. Метель стихла, но дорога стала еще хуже. Сугробы сильно задержали меня, и когда я подходил к Таверну, солнце уже взошло.
Изюбри были на том же увале, но теперь они паслись близ самой вершины его. Чтобы подойти к ним, нужно было сделать глубокий обход по Таверну. И следовало торопиться: звери могли уйти в лес на лежку.
Поминутно увязая в глубоких надувах снега, обливаясь потом, я, наконец, вскарабкался на левый гребень Таверна и, таким образом, зашел изюбрям в тыл. Теперь нужно было продвигаться в обратном направлении и притом крайне осмотрительно — звери могли оказаться и по ту и по другую сторону гребня. Я медленно пошел по нему, держа винтовку наперевес и внимательно оглядывая оба склона. Круглая спина гребня несла мало деревьев. Солнце стояло наискось, налево, перед глазами расстилался слепящий белый покров. Эта бьющая в глаз белизна помешала мне заметить резкое понижение гребня впереди, и внезапно я увидел прямо перед собой и немного внизу четырех изюбрей на расстоянии около 180 шагов. Они стояли вплотную, один за другим, левым боком ко мне, в совершенной неподвижности. Ко мне были повернуты и все головы.
Я окаменел. Одно неосторожное движение — и звери мгновенно скроются: они в двадцати метрах от опушки леса. Но и медлить нельзя: они уже готовы взметнуться.
Почти «на вскидку» (чтобы не тронулись до выстрела) я выпустил пулю и… промахнулся. Стремительно, гигантскими прыжками звери бросились в лес. Я успел дать еще два выстрела по бегущим. Потом пошел по следу и через 600-700 шагов заметил в одном месте немного крови на следу. Однако по ходу было видно, что какой-то изюбрь лишь слегка задет. Вскоре след табуна, далеко видный на оснеженных увалах, показал мне, что звери ушли в сивера Дзун-Модо. В табуне были три самки и один самец.
Как ни приучили мы себя мужественно переносить неудачи, но этот плохой выстрел долго мучил меня. Да и теперь не могу вспомнить о нем равнодушно.
