Теперь все его внутреннее напряжение сосредоточивается в указательном пальце и плавном спуске. Выстрел! И постепенно затухающие раскаты грома в горах.
Вообще говоря, коза «слаба на рану». Бывало даже так, что подойдешь к подстреленной козе, а она уже мертва, хотя рана по всем признакам никак не смертельна. Приходится допустить, что смерть наступила от шока, от нервного потрясения.
Но случается и «необычное»
Обидней всего перебить косуле ногу. От охотника искалеченный зверь уйдет, но станет добычей, первого встречного волка.
Летом, когда травы на солнцепеке огрубеют, коз можно встретить на кормежке близ уремы, по влажным берегам ручьев, да и в сиверах, где разрослось пышное тенелюбивое высокотравье.
Беззащитней всего косули во время гона, когда страсть заглушает инстинкт самосохранения. Мне не приходилось видеть боя козлов, но А. А. Кузнецов рассказывал, что во время драки самцов к ним можно подойти без особых предосторожностей чуть не вплотную.
В последующие годы, в одной из моих хэнтэйских экспедиций я однажды охотился на изюбрей хмурым осенним днем в истоках Мензы. Было тихо, накрапывал мелкий дождь, дымная водяная завеса затуманила окрестные горы,
Я шел по гребню лесистой гривы и присел отдохнуть и укрыться от дождя под пышной, многоветвистой сосной. Прямо подо мной сбегал в распадок крутой травянистый увал. Внизу у ручья сквозь сетку сеющегося дождя виднелись неподвижные тополя. Воздух был так покоен, что легкие постукивания мелких капель не сливались в непрерывный шум.
И вдруг в этом как бы оцепеневшем мире появилась коза. Она возникла внизу под тополями, стремительно и бесшумно взлетела по увалу и, пробежав с высоко поднятой головой в пятнадцати шагах от меня, скрылась в лесу. Мне не нужны были косули в этот день, и я не шевельнулся. Прошло не более двадцати секунд, и на склоне появился крупный гуран. Он бежал столь же стремительно, но шумно дыша и низко нагнув голову к козьему следу. Когда он проносился мимо меня, стали отчетливо видны налитые кровью дикие глаза, широко раздутые ноздри и клочья пены у полуоткрытого рта.
Лесные видения исчезли, и опять вокруг только шепот капель, неподвижный, влажный мир.
Зрелище дикого зверя на свободе, в оправе гор и лесов, всегда волнует. И не только новизной или редкостью впечатления. Но будто из темных глубин души поднимаются какие-то смутные воспоминания. Чувствуешь глубокую связь между собой и зверем, как если бы встретился с ним после долгой разлуки и вновь узнал позабытые, но знакомые черты. Если при этом удается связать демона разрушения — охотничий инстинкт, или просто под рукой нет винтовки, то, не отрываясь, с ненасытным любопытством следишь за всеми движениями «малых братьев».
