Прежде чем выйти из книжного магазина, я пошла в отдел биографий и просмотрела все о Шрёдингере и его похождениях. Грей оказался прав.
Не понимаю, как папа каждый день пересиливает себя, чтобы войти в книжный и работать.
Но когда я, крутя педали, поехала в Холкси вдоль побережья, мне стало легче. Воздух медом ласкал кожу, и вскоре в мире остались только солнце, небо и море. Иногда попадались придорожные пабы и кладбища, но я замечала их краем глаза и прибавляла скорость, пока они не сливались в мутное пятно. Соленый воздух наполнял легкие. С наслаждением дыша полной грудью, я снова становилась маленькой, не думая ни о Томасе, ни о Грее, ни о Джейсоне.
Через несколько минут впереди показались старые дома – окраина Холкси. Книжный стоит с приморской стороны деревни, и вывеску «Книжный амбар» можно увидеть и из космоса: огромные неоново-розовые буквы бледнели в солнечном свете, но все равно вывеска броская, как сам Грей, и некоторое время остается на сетчатке, даже когда опустишь глаза.
Я была футах в пятидесяти от магазина и ехала с хорошей скоростью, когда вывеска пропала. Вот я моргнула – и ее нет.
Сердце учащенно забилось, а ноги замедлились, но ненамного – меня словно что-то притягивало вперед. Тридцать футов. Там, где должны быть буквы, зиял открытый космос. И на этот раз я не говорю о пространстве, пустоте, отрицательном числе, квадратном корне из минус, блин, семнадцати – я имею в виду буквально космос. В небе была дыра там, где должно быть небо.
Двадцать футов. Я в полумиле от моря, 52,96 градуса северной широты – и миллиард световых лет от Земли. Это не временнóй телескоп, это Хаббл какой-то!
По краям дыры, где небо из черного становилось снова голубым, зудела все та же телевизионная «каша», которую я уже дважды видела. Что там физичка говорила о тоннелях во времени, – что изображение в них будет искаженным? Да оно кристально четкое!
Мне стало дурно от ужаса, но я не могла остановиться и машинально крутила педали. Потому что – вот блин, вот блин – комната Грея, дневники Грея, книжный магазин Грея. Чем бы это ни было – а это еще какое о-го-го, раз вчера я видела прошлое лето, а сегодня нате вам дыру, через которую сияет Млечный Путь! – это наверняка имеет отношение к Грею. А Грей умер. Значит, это имеет отношение ко мне…
В десяти футах, инстинктивно сжав руль велосипеда, я начала сворачивать на тропинку, ведущую к морю. Я наклонилась, входя в поворот, который делала миллион раз и куда быстрее. Но сейчас я отчего-то знала: добром это не кончится.
