Плечи девушки задрожали, и она опять разразилась громкими рыданиями.
Куклу на помойку Наташа так и не смогла отнести. Она уже совсем было собралась это сделать, даже взяла пакеты в руки, но потом опять спрятала их в шкаф, к задней стенке, где мама не найдет, если, конечно, не станет искать специально. А она не станет. Мама ведь и не предполагает, что дочь там что-то прячет. А Габи, даже растерзанная и грязная, все же представлялась Наташе почти одушевленным существом, что девушку пугало и радовало одновременно. Они вместе с куклой уже много выстрадали, и, наверное, нельзя ее просто так взять и выбросить. Пусть полежит до лучших времен. А они наступят, лучшие времена? А кто их знает…
Ложась спать, Наташа изо всех сил старалась не думать ни о Габи, чтобы не приснилась, ни о бабушке, по отношению к которой так подло поступила. Как бы ни старалась она вызывать в воображении образ моря, к которому родители обещали свозить ее летом, мысли все равно возвращались то к изуродованной кукле, то к бабушке. Вот почему она так и не спрашивает внучку о пропавших деньгах? Очевидно же, что взяла их она, а вовсе не сын тети Вали. Или бабушке проще думать, что взял Кирилл? Интересно, разговаривала ли она на эту тему с тетей Валей…
В эту ночь Габи девушке не приснилась, но утром Наташа все равно встала с тяжелой головой. Калинин не встречал ее у подъезда, чтобы проводить в школу, и ее виски заломило еще сильней. Она на всякий случай огляделась по сторонам – не притаился ли где-нибудь похититель кукол. Его не было, но даже его отсутствие Наташе не понравилось. Она, которая несколько дней находилась в гуще событий, вдруг оказалась в пустоте. Одна.
На переменах Калинин и Новицкая держались вместе. Они торчали у окон и о чем-то оживленно разговаривали. Одноклассницы Богучаровой для них, похоже, не существовало. Но после предпоследнего урока, когда Наташе уже хотелось выть от тоски и безысходности, эти двое вдруг подошли к ней, и Егор в своей обычной манере сказал:
– Слышь, Богучарова, дело есть…
– Ну… – только и могла ответить Наташа.
– В общем, так… Раз уж я начал вчера говорить Олесе про куклу, глупо было не продолжить. Но! – он поднял вверх указательный палец. – Не боись! Я сказал только то, что можно! Так вот! Выяснилось, что Олеська знает нашего похитителя кукол!
– Да ладно… – Наташа почувствовала, как от лица отлила кровь, хотя не понимала, почему вдруг так испугалась.
– Мы вчера, – продолжил Калинин, – идем от тебя… идем, значит… И, представь, навстречу этот крендель. Я думал, он опять заведется про куклу (я ж ему еще не позвонил), а он просто прошел мимо! Но они с Олесей поздоровались, прикинь!
