– Ты иди на кухню, – как можно невозмутимей обратилась она к Егору. – Включай чайник. Мы с Новицкой немножко поговорим, потом я позвоню, а ты мне откроешь. – И, не позволив однокласснику опомниться, она выскочила на лестничную площадку, так громыхнув дверью, что замок, закрываясь, оглушительно лязгнул. После этого она оттащила Олесю подальше от квартиры, чтобы Калинин не мог слышать их разговор, даже если не пойдет на кухню.
– У вас, значит, все зашло уже так далеко… – с усмешкой констатировала Олеся.
– Как зашло, так и зашло! Тебя все это не касается!
– Очень даже касается… – Новицкая порылась в сумке, вытащила листок из тетради в клеточку, несколько раз сложенный и уже потершийся в местах сгибов. – Вот посмотри…
Наташа с некоторой опаской развернула лист и прочла: «Ты мне нравишься!» У нее почему-то вдруг сразу сделалось кисло во рту. Девушка попыталась проглотить эту кислоту, но лучше не становилось.
– Что это? – почти прошептала она.
– Записка… – так же тихо отозвалась Новицкая.
– А то я не вижу… От кого? Кому?
– А ты не догадываешься?
Наташе совсем не хотелось догадываться, и она, что называется, схватилась за соломинку:
– Чем докажешь? Подписи-то нет!
– А почерк? Это точно Калинина почерк. Я сравнивала на перемене. Его тетрадь открыла и записку приложила. Один к одному… Видишь, он букву «н» пишет почти как «п». И так во всей тетради…
Наташа не знала почерка Егора, но сразу поверила, что Олеся не сочиняет. Она судорожно придумывала, чем бы уколоть Новицкую, которой такие замечательные слова пишут, и все же догадалась.
– А почему записка-то такая потертая, будто сто лет назад написана? – спросила она.
– Вовсе и не сто… Четырнадцатого февраля… В день влюбленных… В этом году…
Наташа по-мальчишески присвистнула и с насмешкой сказала:
– Сейчас-то уж май стоит на дворе! Чего ж ты с Калининым тогда не задружилась?
– Так получилось… – Олеся отвела взгляд.
Наташа собиралась еще как-нибудь уязвить одноклассницу, но тут вдруг открылась дверь квартиры Богучаровых, и в образовавшуюся щель высунулась голова Калинина.
– Девчонки! А чай-то уже поспел! – сказал Егор, открыл дверь шире и, сделав пригласительный жест, церемонно объявил: – Кушать подано!!
Возмущенная Наташа бросилась на кухню. Неужели он позволил себе копаться в чужих шкафах и холодильнике, чтобы угощать их едой свою Новицкую? Но на кухонном столе только парил электрочайник, а сверху полиэтиленового пакета лежали две булочки с изюмом, фирменная выпечка школьной столовой.
