– Все, что касается куклы, – наше дело! За нее Наташкины деньги уплачены! – опять очень сурово возразил ему Калинин. – А ты, значит, хотел поживиться за ее счет! Ценную вещь прикарманить!
– Эта наша вещь! Я не виноват, что не хватает денег, чтобы ее выкупить!
– Ну, хорошо! Предположим, мы тебе поверили, – не сдавался Калинин, – но все-таки объясни, зачем тебе безголовая кукла с разбитым лицом? Она уже не тянет на фамильную ценность!
– Думаю, ее можно починить, – буркнул парень. – Я в инете видел, что самых изувеченных старинных кукол можно привести в порядок современными материалами и даже искусственно состарить, если нужно.
– Наташка говорит, что для этого тоже сумасшедшие деньги нужны, а у тебя их нет! Сам сказал!
– Сейчас нет, а потом, может, будут… Тогда и отдам ее в ремонт.
– Слушай, а на что тебе ценность в виде куклы, никак не пойму, – продолжал во всем сомневаться Егор. – Ты ж не девчонка! И сестрица твоя, если она на самом деле существует, еще мала, чтобы в таких кукол играть!
– Я… не ей… Я матери хочу подарок сделать…
– Очень трогательно! – с издевкой сказал Егор. А потом обратился к Наташе: – Не знаю, как ты, а я не верю ни одному его слову!
– Почему? – спросила Наташа, которой рассказ парня показался вполне убедительным.
– Сам не знаю. Что-то во всем этом не так! – И он отпустил парня со словами: – Катись пока отсюда! Мы поищем клеймо на башмаке куклы и хорошенько обдумаем твои россказни, понял?
– Что ж тут непонятного? Понял. А когда и куда мне подойти, чтобы выяснить, что вы надумали? – спросил тот.
– А ты дай мне номер своей мобилы! Надо будет, позвоним! А сам даже не думай маячить возле нашей школы или возле Наташкиного дома! Увижу – урою! Ты ведь понял, что я сильнее. Я в этом тоже не сомневаюсь!
Наташа с ужасом и брезгливостью развернула пакет, в который была упакована безголовая Габи, и с удивлением увидела, что на ней нет пыльно-серой рваной шали, но потом вспомнила, что видела ее замотанной в такую рванину только во сне. Ее передернуло от отвращения при виде безголового тела, обряженного в основательно смятое бархатное платье. Из кремовых кружев его ворота торчал клок какой-то пакли, которой было набито тело, и обломок фарфоровой грудины.
– Да-а-а… натуральный тру-у-упик… – протянул Калинин и тоже брезгливо сморщился. – Давай, что ли, башмаки с нее снимем.
– Сам и сними, – предложила Наташа, которую тело куклы после страшного ночного сна здорово пугало.
