Изможденная и физически и морально, я часто проваливалась в беспокойное забытье, каждый раз моля лишь о том, чтобы очнуться в собственной постели, забыть раз и навсегда этот кошмар.
В очередной раз открыв глаза я вяло отметила все те же деревья, кусты… В лесу заметно потемнело: приближался вечер. Желудок настойчиво напомнил о своем существовании недовольным ворчанием. Неуклюже встав на четвереньки, а затем и в полный рост, я шатаясь побрела на юг. Почему? Не знаю, возможно, в тот момент юг ассоциировался у меня с теплом, уютом, покоем. Часто останавливаясь, дабы усмирить головокружение и тошноту, я всматривалась в сгущающиеся сумерки, надеясь разглядеть тропинку, петляющую меж деревьев. Отсутствие оной воспринималось мною безразлично, даже ожидаемо.
Истерично хихикая я так же отметила отсутствие каких бы то ни было ягод. По мере продвижения жажда становилась поистине нестерпимой, оттесняя голод и общую слабость на второй план. Еще через какое-то время я жадно слизывала с листьев редкие капельки росы, но от этого жажда лишь усиливалась, словно костер, в который подкидывали сухие веточки. Со злостью я зашвырнула в чащу очередную пострадавшую растительность. Упав на колени, я твердо решила умереть именно здесь, впрочем, особого выбора у меня не было: сил осталось лишь на то, чтобы в последний раз подняться. Зарыдав в голос от отчаяния, я подгребала под себя опавшие листья и ветки, намереваясь напоследок обзавестись подушкой.
Далеко не сразу до моего воспаленного сознания дошел голос… Мелодичный, звонкий, но в тоже время требовательный и настойчивый:
— Левенна нель малле?[1]
Встрепенувшись, я что есть мочи напрягала зрение, оглянулась вокруг, пытаясь разглядеть в густых сумерках говорившего, но снова воцарилась тишина, не было ни малейшего намека на движение. Когда я уж было решила, что это шутка моего разума, голос повторился, теперь-то я отчетливо уловила направление. Потратив оставшиеся силы на то, чтобы встать, я, тяжело дыша, поплелась вперед.
— Лизг![2] — прозвучало в тишине. Теперь в голосе говорившего явно проскальзывали угрожающие нотки, но мне было все равно. Голос означал разумное существо, а это значит, что мне окажут помощь. Подобные мысли добавили мне сил, я пошла еще быстрее.
— Лизг! — повторил незнакомец.
— Помогите… — Прохрипела я, утирая катившиеся градом слезы. — Помогите…
Человек больше не сказал ничего, гася единственный лучик надежды, что все еще теплился в моей душе. Закричав, я из последних сил рванула вперед… Слишком поздно я заметила его… просто в следующий момент от дерева, что находилось от меня метрах в двенадцати, отделилась тень. Я едва успела отметить легкий тренькающий звук, как легкий толчок в левую грудь заставил меня пошатнуться. Я кулем осела на землю, с недоумением глядя на тонкое древко стрелы, вошедшей в грудь… Шок прошел быстро, спустя пару мгновения меня накрыла волна ослепляющей боли, зарождаясь в груди и растекаясь по всему телу. Откинувшись на спину, я почувствовала во рту металлический привкус крови… От дальнейших мучений меня спасла защитная реакция организма: обморок накрыл меня плотной пеленой тьмы…
