— А что там дальше напророчено? — спросил Левонидзе. — Отравленные воды, горящие дома?
— Предательство Господа, — сказал я. — Аз есмь Господь Бог твой: да не будут тебе бози иные, разве Мене. Первая заповедь.
Не сотвори себе кумира и всякого подобия, елика на небеси горе, и елика на земли низу, и елика в водах под землею: да не поклонитися им, не послужити им. Вторая. Это — главное. Вызов небесам.
— Однако! — крякнул Левонидзе. — Крутой парень Этот Бафомет.
— Или женщина, — поправил Волков-Сухоруков. — У нас нет никаких доказательств обратного. Но, в любом случае, Это опасный и дьявольски хитрый тип.
— А почему вы уверены, что он находится именно здесь? — спросил я.
— Но ведь ваша клиника называется Загородный Дом. А об этом в последней аудиокассете говорится прямо. Кроме того, в доме Лазарчука мы обнаружили рекламные проспекты некоторых частных клиник, в том числе и вашей. Есть предположение, что их оставил Бафомет. Это его единственная оплошность. Помните: «ищите его в привычной среде обитания». Среди безумных.
— У нас безумцев нет, — сказал я. — Наши пациенты — люди с легкими психоневрологическими расстройствами.
— Не важно! — махнул рукой следователь. — В любом случае, если это вас немного утешит, в другие клиники мы тоже направили наших агентов. А к вам до выяснения всех обстоятельств дела прикреплен я. Так что придется вам меня потерпеть.
— Что ж, койку в чулане выделю, — произнес я.
— И на том спасибо. Мне бы хотелось как можно подробнее ознакомиться с данными пациентов.
— Только в общих чертах. Истории болезни вы не получите. Врачебная тайна.
— Бросьте строить из себя Пшпократа!
— Давайте-ка прослушаем кассету еще раз, — прервал наш спор Левонидзе. — Мне кажется, что-то мы упустили…
Я остался в кабинете один. Левонидзе повел Волкова-Сухорукова осматривать территорию клиники. Никакой ясности после нашего разговора и вторичного прослушивания кассеты не наступило. Все слишком туманно, зыбко. Отодвинув шторку с третьего фальшивого окна, я поглядел на Анастасию, сидящую за столом и старательно выводящую на бумаге какие-то узоры. Она тотчас же вскинула голову, словно ждала этого момента. Ее зеленые глаза мерцали от ненависти (или любви?), рыжая грива на сей раз была аккуратно расчесана. Наверное, постаралась Параджиева. Анастасия стала кривляться, как капризная обезьянка, и манить меня пальцем. В это время раздался телефонный звонок. Это была Нина, я узнал ее голос.
— Александр Анатольевич, вы по-прежнему хотите узнать, кто отец моего ребенка? — спросила любительница рыбной ловли в Суоми.
