— Так и знал, что вы об этом спросите. Как догадались, Александр Анатольевич?
— Вчера, во время завтрака, вы пошли за второй чашкой кофе. Проходя мимо столика мадам Ползунковой, наклонились к ней и сказали что-то веселенькое. Часики лежали возле ее тарелки. У меня не было уверенности, что это именно вы. Имелись и другие подозреваемые. Но сегодня, когда вы обмолвились о карточном шулере и обручальном кольце…
Я взглянул на свой безымянный палец на правой руке: слава богу, кольцо было на месте. Тарасевич засмеялся.
— Мог, мог снять! — хохотнул он. — Да, сознаюсь. Моя работа. И зажигалка тоже. И кое-что еще. По мелочи. Но потом я все вернул владельцам. Они и не догадывались. Или не хотели поднимать шум.
— А зачем? — спросил я.
— Разве не понимаете? — отозвался физик. — Да просто скучно! Томлюсь от вынужденного безделья. Вот и стараюсь сам себя развлечь. А заодно и вас.
— Поэтому и подбрасывали мне постоянно в карманы часики и зажигалку?
— Естественно, вам. Ради смеха. Хотелось понаблюдать за вашей реакцией. Не обижайтесь. Веселый я человек, вы это, наверное, уже давно заметили.
— Да уж, веселый, — согласился я. — А где здоровый смех, юмор, самоирония — там нет болезни. Это вам любой психиатр скажет. Зачем же вы тогда напросились в мою клинику? Поставим вопрос так. Вы же сами знаете, что абсолютно нормальны, а легкие неврозы есть у каждого, я сам не исключение.
— А может быть, мне просто хочется немного отдохнуть? — сказал он. — Развеяться среди настоящих психов, в атмосфере дурдома?
— Вы опять шутите. Ложились бы тогда в Кащенко, а здесь вам не дурдом и психов нет. Есть люди с некоторыми слабо обозначенными душевными маниями, и все.
— Бросьте! — возразил он. — Что, разве этот поп-расстрига, грибоед Антон Стоячий не со сломанными транзисторами в голове? Или тот же Бижуцкий? Или Ползункова? Я же тоже за ними наблюдал, изучал, общался.
— И вам, конечно же, было весело?
— Порой нет, — признался он, помолчав. — Мне по жизни приходилось иметь дело со многими идиотами. И среди ученых, и среди военных. Привык, адаптировался. Откровенный болван не так смешон и страшен, как тот, который притворяется нормальным, а тем более ежели он занимает высокий пост. И от него зависят другие, сотни тысяч, миллионы людей.
— Давайте серьезнее, — сказал я. — Что же все-таки заставило вас прийти ко мне?
Физик оглянулся на закрытую дверь, словно опасался, что нас могут подслушать. Теперь он, кажется, не «играл», а действительно был чем-то озабочен.
