Молчаливым напоминанием, чтобы не забыла, как поклялась себе никогда не опуститься до тех условий, в которых прошло ее детство. Никогда не прозябать в грязи, никогда не стать даже отдаленной копией матери.
Наихудшим кошмаром Риты было взглянуть на себя в зеркало и увидеть мать. Она даже тщательно изменила внешность. Перекрасилась из натуральной блондинки в яркий медный цвет, изменила форму бровей, сделала татуаж губ… Да она даже избегала тех цветов в одежде, что любила мать!
А когда рядом с нижней губой вдруг появилась родинка, идентичная той, что была у матери, для Риты это стало знаком верной погибели. Как же она ненавидела эту родинку! Всеми усилиями старалась свести ее, ходила на консультации к хирургам, но те лишь разводили руками, мол, не стоит рисковать заиметь на подбородке уродливый шрам от лазеротерапии, когда родинка доброкачественная. Рите ничего не осталось, как смириться с этой «меткой» и упрямо маскировать ее под тональным кремом.
Сейчас же она сосредоточенно смотрела на блондинку и злость внутри сжималась тугим кольцом. Она замечала, с каким аппетитом Катя уплетала пиццу, облизывала жирные пальцы, крошки теста падали и терялись в ее декольте. Катя не обращала на них никакого внимания, словно и не чувствовала вовсе.
Рита даже позавидовала ей. Этой беззаботности и безразличию к чужому мнению. А как же! Ведь Катю не преследовали идеи фикс. Рита же не могла позволить себе потерю контроля. Она сама вырастила себя, создала идеальный образ и беспрекословно следовала ему. У нее была цель – жить.
Не выживать, как тысячи зависимых женщин в этом городе, а именно жить!
Впервые Рита поняла, что у нее есть конкретная цель в двенадцать. Чтобы не мешаться под ногами у вечно пьяной матери и ее хахалей, пришлось работать. Незаконно, втихую и на полную силу растущего, но голодного организма. Когда же первые, честно заработанные деньги приятно оттягивали карман болоньевой куртки, а Рита смогла купить молоко и булку вместо обеда, она поняла – сможет выжить самостоятельно. Только с тех пор все же стремилась не выживать, а жить.
Пустое, что это «жить» постоянно ускользало сквозь пальцы. Казалось, что она спешит не туда, не за теми и не в правильную сторону. Рита старательно отгоняла подобные мысли. В моменты грусти она включала джаз и разрешала себе отпустить вожжи, на время. Всего лишь на несколько десятков минут пока проиграет любимый альбом. И когда смолкала финальная нота последнего трэка, Рита вновь становилась прежней.
